Пристроившись у стойки с блюдечком арахиса, девушка смотрела телевизор. Прежде чем улыбнуться Саймону, провела языком по зубам.
— Какая жалость, что вам пришлось остаться здесь, — сказал он. — Я принес вам шампанского.
— C’est gentil.
Она посмотрела на него поверх бокала. Огромные темные глаза. Милая девушка, из нее получится прекрасный регистратор в отеле, подумал Саймон. Надо поговорить с отцом.
— Никогда не спрашивал, как вас зовут, — сказал он.
— Франсуаза.
— Саймон.
— Папа говорит, вы собираетесь открыть отель.
— Верно. Надеемся, что к следующему лету.
Отпив глоток шампанского, опустила взгляд на бокал. Черные ресницы на фоне оливковой кожи.
— Вам понадобятся служащие.
— После Рождества начнем набирать.
— Мне было бы очень интересно. — Она наклонилась вперед, и Саймон обнаружил, что не сводит глаз с маленького золотого крестика в вырезе блузки. — Мне нравится всякое новое дело.
— Что скажут родители, если ты уйдешь из кафе? Не могу же я тебя украсть.
Выпятив нижнюю губку и дернув плечиком, она ответила:
— У меня есть кузина. Она может работать здесь.
— Я поговорю с отцом, о’кей? Хорошо, мне, пожалуй, надо идти. — Он отошел от стойки. — Au revoir, Франсуаза.
— Бай-бай, Саймон.
Улыбаясь в темноте, он направился к жандармерии. Посади ее за регистрационную стойку, и не у одного постояльца зачастит пульс.
Подходя к зданию, он разглядел стоящие в открытых дверях три темные фигуры.
— Ладно, — раздался голос, — давайте зайдем и пообщаемся. Амброз, ты, кажется, говорил, что он рекламный агент? Из тех ужасных людишек в галстуках-бабочках.
Они вошли в дверь, и Саймон узнал «Валиумов». За ними последовал тщедушный коротышка с несоразмерно большой головой. Пробыл бомонд Брассьера.
Саймон выждал несколько минут, прежде чем вернуться в праздничную атмосферу зала. «Валиумы» и Крауч отыскали столик в углу и завладели бутылкой шампанского. Они лениво развалились на стульях, не обращая внимания на раздававшиеся вокруг смех и разговоры. Заставив себя быть любезным, Саймон подошел к их столику.
— Рад, что вы нашли возможность прийти. Я Саймон Шоу.
У всех троих были холодные вялые руки. Казалось, что держишь в руках снулую рыбу. На обрамленном длинными прямыми волосами невыразительном, но по-своему приятном лице «миссис Валиум» мелькнуло подобие улыбки. Выражение лица спрятавшегося за очками от света свечей «мистера Валиума» осталось неизменным. Крауч вперился глазами в Саймона. Саймон подумал, что редко встречал сразу три столь нездоровые, отливающие восковой бледностью физиономии.
— Итак, — произнес Крауч, — перед нами знаменитый рекламный деятель. Прекрасно. Мы польщены.