— Так я привыкшая, Сашенька! Что ты! И Бориска мой был привыкший… Тоже вот так вставал с утра на запах да приходил ко мне сюда…
— М–м–м… Как вкусно… — закрыв от удовольствия глаза, впилась Саша зубами в хрусткую горячую корочку. – Ничего вкуснее в жизни не ела…
— Так чего ты в сухомятку–то, – засуетилась над ней Мария, – вон чай свежий с травками заварен, вон сливки теплые…
— Спасибо, тетя Маша! Господи, какая ж вы хорошая…
— А мама твоя, Сашенька, не пекла разве?
— Пекла. Только по–другому…
— Как это, деточка?
— Ну, это у нее называлось «разоставок»… То есть она весь день, с утра до вечера стряпала–пекла, чтобы много–много было пирогов и чтобы надолго хватило – на неделю целую… И мы с сестрами должны были всю неделю только эти пироги и есть, чтоб на другие продукты денег не тратить… Экономила она так. Троих нас одна растила, отец рано умер, я еще в школу не ходила. Как мы ненавидели этот самый «разоставок», тетя Маша, если б вы знали! Если утром просыпались от запаха пекущихся пирогов, настроение сразу портилось…
— Так вы что, голодали, что ль?
— Нет. Не то чтобы голодали, деньги у нас всегда были… Просто мама старалась одевать нас получше других, все деньги на это тратила. А себе при этом во всем отказывала. Вроде как стыд для хорошей матери, если ребенок плохо одет будет! А все кругом восхищались этой ее самоотверженностью, знаете ли…
— А когда ребенок плохо ест — это не стыд, что ли?
— Так этого же не видит никто…
— Да? Чудно как ты говоришь, деточка…
— Почему чудно? Мама, знаете, как говорила? Никто не оценит то, что ты съел, а вот что на тебе надето – сразу оценят… Главное, мол, то, какой тебя люди видят! А то, что все видят, главный результат материнской заботы и есть… Хм… Как смешно… Материнство на результат… Да и во всем у нас так было… — вяло махнула рукой Саша.
— Не знаю, не знаю… — с сомнением покачала головой Мария, — мне в войну тоже досталось этого горюшка, троих–то поднимать. Тут уж не спрашиваешь, нравится кому или нет – лишь бы в голодный детский желудок было чего запихнуть! А уж во что одет – это дело десятое… Ох, и трудно приходилось!
— Так вы это для них делали, для близких, не для себя же… А наша мама все время как будто свой собственный подвиг совершает, повышенные социалистические обязательства выполняет, как трактористка знатная, или ткачиха… И цель себе высокую поставила – нас в люди вывести и непременно чтоб высшее образование дать, и образцово–показательно замуж выдать, чтоб нами только гордиться можно было, и никак иначе! Понимаете? Чтоб не нам было хорошо, а чтоб ей – гордиться! Три дочки, выведенные в люди, три медали на груди… А по–другому – никак. Я, когда в университет поступать ехала, уже знала определенно — не поступить нельзя! Вот нельзя, и все тут…