— А ты что, по–другому считаешь? – издевательски — весело хохотнул Костик, игриво подтолкнув ее плечом. – Ну, расскажи давай, как тебя, к примеру, унизить можно? А?
— Да что ты вообще обо мне знаешь–то? – подняла на него грустные глаза Саша. – Ты и не представляешь даже, как в это дерьмо попасть легко…
— Почему не представляю? Вполне представляю. Вы сами в него летите со всех концов на запах денег, только и всего. Это ведь издали деньги красиво и одуряющее пахнут, а вблизи – кому как… Для тех, кто поумнее, они вообще запах теряют как таковой, а для таких, как вы, дерьмом и пахнут! Что хотели, то и получили… И барахтайтесь теперь в этом. Унижают их, видите ли…
— Так я ж не о физическом, я душевном унижении говорю…
— О! Сколько я новенького сегодня узнаю, боже мой! У проститутки, оказывается, и душа еще есть? Как интересно! И у тебя есть?
— Есть. У меня — есть. А у тебя — нет. И можешь сидеть тут и изгаляться надо мной, сколько угодно. Только особо не старайся, ладно? Душу – ее все равно унизить нельзя, если только она сама этого не захочет…
— Ладно, хватит. Лирическое отступление началось и на этом закончилось, – вдруг грубо оборвал ее на полуслове Костик. — Так что, говоришь, за парень мадам Нину возит? Опиши–ка мне его поподробнее!
— Молодой совсем, красивый такой, ухоженный с головы до ног, сладкий и блестящий, как леденец на палочке. И лицо почти детское, наивно–грустное и доброе, будто немного обиженное. Лицо бедного Пьеро… Да Серега его знает – он частенько к девчонкам приходит, что–то вроде праздника им устраивает. А зато я один раз видела, как он Нину в машину усаживал – совсем другое у него было лицо! Такое прянично–счастливое, как у мальчика–колокольчика, щелкни по лбу – и зазвенит от радости. Удачно притворяется, наверное…
— Да? Ну, хорошо, если так… Разберемся… А как зовут этого Пьеро, помнишь?
— Да. Олегом его зовут. А Нина, я слышала, его Олежкой называет…
— Ладно, понял. Хорошая информация. Молодец. Теперь давай главное выкладывай – старуху уломала на свое официальное вселение?
— Нет пока…
— Как это – нет? Ты что? Идиотка…
Он подскочил со скамейки и, больно ухватив рукой за подбородок, поднял вверх ее лицо, долго смотрел в него, отстранившись, льдисто–голубыми неживыми глазами, будто изучая впервые.
— Саш, может, ты не поняла чего? А? Как это – нет? Там тебе делов осталось – на чуть–чуть совсем… Она же носится с тобой, как потерпевшая! У тебя возможностей официально прописаться на ее жилплощади уже давно больше, чем у всех родственников, вместе взятых! Старушке же просто самую малость капнуть на мозги осталось — и все. В чем дело–то?