– Все будет хорошо. Я справлюсь.
Виктория большую часть времени, пока решались вопросы подготовки бракосочетания и Альберт был в Кобурге, находилась в полуистерическом состоянии.
Пока она воевала с парламентом и лордом Веллингтоном, пока убеждала всех и вся в своей правоте, что-то согласовывала или отменяла, она была уверена во всем. Но вот, наконец, дата свадьбы назначена, нужные люди выбраны, средства выделены, и ей принесли свадебное платье…
На сей раз королева, памятуя проблемы с коронацией, потребовала все обговорить и отрепетировать заранее. Она знала и была готова подсказать Альберту каждый шаг, каждый миг церемонии.
– Мадам, ваше платье…
Если кто и не переживал, так это Лецен. Вот кто оставался в полной уверенности в непоколебимости своих позиций. Муж мужем, а молодой женщине всегда нужна та, с которой можно будет посекретничать. Пусть для жениха таким будет барон Штокмар, она останется жилеткой для слез королевы.
Лецен позволялось называть Викторию просто мадам, а наедине так и моей дорогой девочкой. Баронесса пользовалась этим преимуществом, выглядя для всех серой мышкой, не претендующей ни на что. Лецен не рвалась к высотам официальной власти, ей вполне хватало власти закулисной, тайной, альковной, той, которая во сто крат сильнее любой публичной. И в этой власти баронесса соперников не боялась.
Платье великолепно, оно было щедро украшено драгоценными кружевами, что так нравилось Виктории. Ей казалось, что дорогие кружева сверкают лучше всяких бриллиантов. Это, конечно, не мешало иметь и бриллианты тоже.
И тут выяснилось, что от переживаний и суеты королева даже… похудела. Это было настолько неожиданно, все последние годы приходилось то и дело расставлять платья, а теперь его ушивали! Лецен, желая сказать Виктории приятное, даже рассмеялась:
– Вот что любовь делает, безо всяких диет так постройнеть.
Королева чуть вымученно улыбнулась, она очень устала и уже начала впадать в состояние близкое к панике. Викторию даже начало лихорадить.
Перепуганная Лецен вызвала доктора Кларка, тот заглянул в рот пациентке, пощупал ее пульс и глубокомысленно изрек:
– Корь.
Сэр Джеймс не сразу понял, почему с таким удовольствием смеются обе дамы. Что смешного в том, что у невесты почти накануне свадьбы вдруг такое заболевание. Виктория замахала на него руками:
– Подите прочь! Я уже болела корью.
Она сама лучше других знала, в чем дело: просто слишком велики переживания.
В гостиной били часы, отсчитывая время до ее венчания, время ее почти свободной жизни, а Виктория лежала, бессильно вытянув руки поверх одеяла, и молча плакала. Она даже Лецен попросила оставить ее одну: