Сейчас ожидается очередной конвой PQ-13. Как и в предыдущих случаях, лодки развертываются для его прикрытия. Ведь в норвежских портах у немцев значительные силы — вплоть до новейшего линкора. Они способны нанести большой урон неповоротливым, тихоходным караванам и их эскорту. Поэтому, не ограничиваясь войной на морских дорогах немцев, мы принимаем участие и в защите собственных океанских путей в пределах нашей операционной зоны.
Мы провели в заданном районе двое суток, но противника так и не встретили. Конвой прошел, и поступила радиограмма с приказанием следовать на позицию и выполнять свою основную задачу согласно плану, то есть действовать на коммуникациях врага.
Сутки идут за сутками, с каждым разом все удлиняя день. Это вынуждает нас больше времени проводить под водой. Никакими иными признаками весна себя не проявляет. По-прежнему штормит. Все так же холодно. И все так же часты снежные заряды.
Видяев держится отменно, так, словно командовать лодкой — дело для него вполне привычное. Вероятно, внимательно присматривался он к Лунину, раздумывал над каждым его решением, прикидывал: «А как бы я поступил в такой же обстановке?» Эта мозговая гимнастика очень полезна. Она развивает практическое воображение, облегчает процесс командирского становления. У Видяева этот процесс проходит незаметно, естественно, без срывов.
Поиск пока безрезультатен, но молодой командир ничем не выдает своего вполне понятного нетерпения. А ведь мне и то не терпится. Как покажет он себя при встрече с врагом, в торпедной атаке? Все-таки это — главный экзамен на моральное право называться командиром подводного корабля.
Экзамен начался 28 марта у Порсангер-фиорда в 14 часов 32 минуты. Оторвавшись от перископа, Видяев широко и как-то очень просто улыбнулся:
— Ну, заждались мы конвоя, — и уже громче и строже произнес: — Торпедная атака!
В окуляре виднелся вдали транспорт с двумя сторожевиками, идущий переменными курсами вдоль берега, в сторону фиорда. Дистанция хоть и большая, но наше взаимное расположение делает атаку возможной.
Начинается долгое-предолгое сближение. Поднимая перископ, мы поочередно смотрим в него. В центральном посту сгустилась напряженная тишина. Отчетливо раздаются доклады гидроакустика и команды Видяева, подправляющего курс. Все идет правильно, моего вмешательства не требуется. Видяев спокоен, распорядителен. Чувствуется, он крепко уверен и в себе и в готовности людей точно выполнить любой его приказ.
Пожалуй, пора командовать: «Носовые аппараты, товсь!» Но командир, приподняв перископ, огорченно крякает. Молча отстраняется, уступая мне место. Да, дела! Конвой резко изменил генеральный курс, огибая мыс перед входом в фиорд. И хоть нам теперь до противника рукой подать, курсовые углы изменились так, что стрелять нельзя. В сложившейся обстановке немудрено и вовсе отказаться от атаки. Есть лишь одна возможность исправить положение, только не каждый командир сможет с ходу рассмотреть ее.