И вот ей на короткое время вернули прежний облик, «кого-то отдаленно напоминающий», качественно накачали наркотиками, приучая к безоговорочному послушанию, а в нужный момент начинили взрывчаткой и послали в назначенное место. Вряд ли она понимала, что делала. Да и вообще что-нибудь понимала. Это был уже робот, предназначенный к самоуничтожению. И этот процесс определяли, в прямом смысле, секунды, когда внимание остальных «стражей» отвлечено на главное: вон они, едут! Тем более что, судя по той же реакции сержанта Новиченко, и отдаленная похожесть на кого-то, и капитанская форма вопросов не вызывали. Точный психологический ход.
И самое главное. Вся акция подстроена под «шахид- ку». Искать бомжиху никому и в голову не придет, она давно исчезла, нет ее вообще. «Крыша» выполнила заказ клиента и отправила ее за тридевять земель. Значит, и подозрение в организации покушения на шоссе никоим образом не может пасть на Максима Масленникова. Уж он-то здесь при чем? Значит, спишут на удобных «чеченцев». Что, кстати, и произошло.
А вот серьезное предупреждение «бывшему члену консультативного совета» между тем прозвучало достаточно громко и с явным намеком на то, что это было именно конкретное предупреждение, после которого могут быть предприняты куда более радикальные действия. И пример с дерзким расстрелом на набережной Москвы-реки — наглядное тому подтверждение. А также демонстрация того, что пока обида за отказ в помощи отчасти как бы утолена. Но не надолго, а лишь на время, необходимое верховной власти для раздумий и принятия наконец нужного господину Масленникову решения. И это уже не просто запредельная наглость потерявшего всякую способность к логическому осмыслению действительности человека, это — неизлечимая болезнь. Такой вот диагноз.
Меркулов не нашел в версии Виктора Петровича серьезных изъянов и предложил все усилия теперь сосредоточить на поиске тех, кто подготовил и соответствующим образом экипировал самоубийцу. Имелись ведь уже у следствия имена тех братков, что увозили Нюрку-бомжиху, ни фамилии, ни иных паспортных данных которой, оказывается, никто даже в местной милиции не знал, не говоря о бомжах. Вот с этих «псковских», как они себя гордо именовали, и начинать.
А что, Виктор, дело-то наконец сдвинулось, и хорошо! Вот и объекты противостояния, похоже, определяются. Интересно, что там у Сани? Надо будет вечерком созвониться...
Володя Поремский пил ежевичный чай из пакетика с ежевичным же засахаренным вареньем. Небольшая продолговатая комната в многосемейной коммуналке, типичной для большинства старых петербургских квартир, была тесно заставлена громоздкой, а то и просто древней мебелью. И располагалось это жилье с окном, выходящим в узкий колодец двора, на четвертом этаже такого же мрачного, как и вся атмосфера вокруг, дома на Моховой улице. Проживала здесь Алевтина Константиновна Власьева, родная тетка и, возможно даже теперь, последняя из рода, к которому принадлежала и балерина Светлана Волкова.