— Почему каждый раз? Их и было-то всего три... встречи таких. И последняя — совсем недавно. Позавчера. Но ты не ревнуй, милый, я с ним никакой радости не испытала. Одна боль. И страх... живой не уйти. А я еще, дура, Светке завидовала... — Она замолчала, отвернулась и продолжила потеплевшим голосом: — А как тебя увидела, прямо током дернуло, обожгло: вот, думаю, с кем бы мне клин-то клином! Ой, и хорошо ведь сразу стало!.. Да ты и сам все чувствовал, я ж видела, как смотрел! Дышал как... Вот где настоящая девке радость...
— Ага, только сам я ничего не различал. И где мозги находились — тоже не помню. И произошло все, будто вспышка, взрыв, ну, мать честная! Даже сообразить не успел.
— А это потому, что все твои мысли как раз и утекли в нужном направлении. Что, не так, скажешь? — Она расслабилась, раскинулась на кровати, сказала мечтательно: — Это и славно, что ничего не помнишь, значит, от души, от большого желания. Если б соображал, я думаю, получилось бы как обычно. Как у всех. А так точно — вспышка... И свобода...
«Хорошо... свобода... радость...»— такие слова, наверное, про себя всякому мужику приятно слышать от благодарной женщины, но в них, увы, одни эмоции. Они действительно сердце ласкают, но их к делу не пришьешь. Так же как и Дашину боль со страхом. А вот «недавно»? За это слово вдруг зацепилась какая-то надежда. И теперь Поремский, боясь спугнуть удачу, не стал акцентировать на ней своего внимания, решив подойти к проблеме не напролом, а со стороны. И ведь, между прочим, «позавчера» могло означать, что Масленников действительно никуда не уезжал, не убегал, а попросту отсиживается в одной из своих квартир — в городе или за городом, — которых у него наверняка с добрый десяток и знает о которых весьма узкий круг лиц. Но тогда почему бы и Даше не знать об одном из таких тайных пристанищ? Захочет ли сказать — вот вопрос. Не сочтет ли такой поступок предательством? В самом деле, не цитировать же ей статью Уголовного кодекса по поводу укрывательства преступлений, уж она-то к этому делу не имеет ни малейшего отношения.
А может, не выдумывать проблем, а спросить напрямик? Что ж она, девочка? Не понимает, что происходит рядом с ней?
— Я тебе не говорил, что Светлана в Москве не исчезла, ее похитили? — спросил как можно спокойно, но Дарья вскинулась. Даже села, уставившись на него, и Владимир, почувствовав неудобство от своего не соответствующего затронутой теме внешнего вида, прикрылся краем простыни.
— Что ж ты все молчал? А я-то подумала... Кто похитил, известно? Когда это случилось?