— Увы, — вздохнул президент и сделал такое движение, которое можно было истолковать как сигнал к окончанию аудиенции. — Зная вас как умного и внимательного человека, я и пригласил вас для того, чтобы попросить в дальнейшем расследовании проявить максимум... э-э-э... тактичного отношения к определенным фактам. Отнюдь не жертвуя при этом вашими профессиональными и этическими убеждениями. Тем более — статьями закона.
— Я понимаю ваше беспокойство и обещаю сделать все возможное, чтобы ответить на классический вопрос «Qui bопо?» — в чьих интересах?
Да-да, — быстро подтвердил президент, — именно так. Кви боно?..
— Где встретимся? — спросил Грязнов. — Ты — за мной или я — за тобой?
— Если хочешь, подъезжай к Генеральной в районе одиннадцати, я тут кое с какими бумажками повожусь. Чистку конюшен устраиваю. А Костя на вокзал прибудет со своей свитой в лице Володьки Поремского, как обычно, к половине двенадцатого. Так что успеем.
— Вооружение?
— Традиционное.
— Понял. До встречи...
Последнее относилось к спиртному. Провожая, к примеру, того же Турецкого в Петербург, Костя привозил на вокзал фляжку коньяку — это уже на дорогу, благо она долгая, до самого утра. А Грязнов в таких случаях прибывал пораньше с поллитровкой того же напитка, которую они, как правило, успевали ополовинить до появления Кости, на что тот не обижался. Но теперь, поскольку Меркулов ехал в одном купе с Поремским, дорогу должен был обеспечивать Володь- ка. Александру же со Славкой оставалось их достойно проводить. Другими словами, постоянной Славкиной бутылки должно было для предотъездного тоста вполне хватить. Вот сколько полезной информации можно вложить иной раз всего в две короткие фразы: «Вооружение?»— «Традиционное».
Поремскому, у которого все еще было впереди, Меркулов велел оставаться в купе, а сам вышел с Турецким и Грязновым на перрон. Они прошли немного вперед, чтобы иметь возможность спокойно поговорить. И Александр пересказал — не буквально, а в принципе — о своем сегодняшнем вояже в Кремль. «Черная папочка», как понял теперь Турецкий, оказалась для Меркулова полной неожиданностью, что Костя и не стал скрывать. И даже посмурнел от такого недоверия к своей персоне со стороны первого лица. Но Турецкий поспешил его успокоить, предположив, что, возможно, у президента был свой взгляд на этот счет. И он вовсе не собирался скрывать свою точку зрения от человека, которому и поручалось разобраться во всех этих делах, просто он мог не торопиться перегружать Меркулова недостоверной, по его мнению, информацией. Всему, мол, свое время. Так-то оно так, да что-то все-таки не складывалось ни с версией о «чеченском следе», ни с международным терроризмом. Конечно, пролита кровь неизвестной женщины, возможно, даже и шахидки, но что-то оставалось нарочитое, будто наигранное, в организации покушения.