В тот вечер Алексей Иванович ждал своего ученика, удобно расположившись в кресле, держа в руках томик Баратынского. Он уже предчувствовал, как поразится Петр Булычёв открытием целого мира поэзии, который мудро и без позы вручит ему старый учитель. Что-то античное, прекрасное и полезное для обоих чудилось ему в новом знакомстве.
Свой первый диктант Пешков читал размеренно, акцентируя нужные слова, чтобы до Булычёва доходил не только общий смысл, но и музыка стиха, интонация. После прочтения Пешков забрал листок, сел в кресло и прочитал:
Боратынский.
Он близок-близок день свидания.
Тебя мой друг, увижу я.
Съкажи восторгом ожидания
Чтож ни трипещет грудь моя!
Наличие твердого знака в слове «скажи» сразу как-то тоскливо и больно отозвалось в груди и ухнуло в живот.
– Это вы хорошо написали – Боратынский. Есть чутье поэтическое. И так можно. Но вот, скажи мне Петр, что такое трепетать? Почему это лирический герой у тебя три-пещит?
Петр смотрел на Пешкова сквозь длинную челку, исподлобья, похожий на сологубовского баранчика, чем-то неприятно удивленного.
– Чепуха какая-то вышла, – и Пешков исчеркал первое четверостишье, объясняя, где допущена ошибка, насколько она грубая, порываясь несколько раз сказать даже – «фатальная» со строгим восклицательным знаком на конце.
– А что с пунктуацией?
– Это типа запятые?
– И они тоже, – Алексей Иванович начал серьезно вглядываться в лицо Петра. Пешков рассматривал его глаза, не проникая в них из-за бледной чуть заметной пленки абсолютного отсутствия интереса, – Петр здесь был, но так отвлеченно, так опосредовано, что как будто и отсутствовал. Через десять секунд разглядывания Петруша вдруг лучезарно улыбнулся и, сделав внезапное движение вперед, поймал на лету очки, которые сорвались с Пешкова за полсекунды до этого.
– Вы смешной, – сказал Петр, хихикая, и положил очки на газетный столик. Пешков хотел сотворить что-то вроде «страшной паузы», но не вытерпел:
– Так, продолжим.
Ни мне роптать, но дни печали
Быть может позно минавали
С тоской на радость я гляжу
Ни для меня ее сияние
И я на прасно упава…
– Вот что, юноша. Вы это стихотворение наизусть у меня выучите. И не поленитесь посмотреть для начала в словаре Даля или Ожегова или что там у вас дома, что такое трепетать, миновать, уповать. Иначе, мне кажется, все наши занятия будут на прасными, как вы здесь изволили написать.
– Да я знаю, что писать плохо… пишу то есть плохо, че-то не выходит у меня, – и покраснел, грустно и виновато поглядывая на том Баратынского. Пешков встрепенулся.
– Не все потеряно для вас. Вы чувствуете, пока только интуитивно, свое невежество и хотите это исправить. Я помогу вам, но нужно стараться! Давайте это занятие сделаем, так сказать, обзорным, я проверю ваш уровень знаний. Вот что вы проходите по литературе?