Корнелия продемонстрировала Виолетте весь свой гардероб и сообщила, что всего несколько дней тому назад прибыла из Ирландии и еще не вполне освоилась в Лондоне.
– О, у вас впереди удивительное время, мисс, – заметила Виолетта. – Ее милость знакома со всеми знатными и важными людьми, можете в этом не сомневаться. Я несколько раз видела ее фотографии и слышала, как люди говорили о ней, что ее милость самая красивая леди во всей Англии.
– Да, она… очень привлекательна, – согласилась Корнелия.
Она глянула на Виолетту и поняла, что они одновременно подумали об одном и том же, а именно, что рядом с леди Бедлингтон ни одна женщина не имеет ни малейшего шанса быть замеченной.
Затем Корнелия вспомнила о предстоящем визите герцога.
– Я должна сегодня одеть свое лучшее платье, Виолетта, – сказала она. – Как ты думаешь, какое выбрать?
У нее было всего два нарядных платья, на покупку которых она согласилась, хотя Лили предлагала ей не меньше дюжины. Одно из этих платьев было белого цвета с мелкими оборочками из розового гофрированного шифона, а второе – бледно-голубое, этот цвет очень шел Лили, но, как подозревала Корнелия, ее саму не красил.
Корнелия остановила свой выбор на белом, но, надев платье, тут же пожалела об этом. Кокетливые розовые оборочки не украшали ее фигуру и не шли к цвету ее кожи. Но переодеваться было поздно.
Виолетта убрала ее волосы и, чувствуя странный комок в горле, Корнелия спустилась вниз.
Лили все еще оставалась в постели. Ее мучила мигрень, как она заявила за ленчем. И сообщила, что намеревается провести, не вставая, весь день, до самого отъезда в оперу, а затем на прием во французское посольство.
– Вы не забыли, что днем собирался зайти герцог Роухэмптон? – спросила Корнелия.
– Да, я помню прекрасно, – ответила Лили. – Но, насколько мне известно, он придет к тебе, а не ко мне.
В голосе тетки Корнелия уловила металлические нотки и почувствовала, как заливается краской.
– Я не понимаю, почему он хочет увидеться именно со мной, – пробормотала она.
– Не понимаешь? Тогда ты, по всей видимости, крайне глупа, – отрезала Лили, а затем, видя, что Корнелия нерешительно замолкла, добавила: – Уходи. И скажи Добсон, пускай принесет одеколон и задернет шторы. Я хочу побыть одна.
Корнелия покорно заторопилась прочь из тетиной спальни, размышляя на ходу, что, видимо, головная боль доставляет тете Лили ужасные муки, раз ее голос звенит гак отчаянно…
Она разыскала горничную Добсон и передала той тетины распоряжения.
Корнелия одна вышла в огромную, в белых и золотых тонах, гостиную. В ее намерения входило почитать до прихода гостя, но стоило ей только взять книгу в руки, ее внимание рассеивалось и через три страницы Корнелия поняла, что не запомнила ни единого слова.