- Давай, - вздохнул гетман, - а то после только пиво 'Пит' да водку жрат...
Просторный кабинет и впрямь сверкал, благоухал цветами - дыѓма явно не хватало, - а миленькое юное создание, боясь поднять на гетмана глаза, лишь пискнув 'здрассьте', заканчивало наводить посѓледний лоск.
- Рыбов не кормила, солнце ясное?
- Рыбов? - непонимающе взглянула на полковника девчонка.
- Слона-то я и не приметил, - усмехнулся он.
Огромный 'слон' - вуалехвост - просяще-осуждающе глядел на них голодными глазами из аквариума емкостью не менее цистерны. Вокруг него метались барбусы, подрагивая поперечными полосками, юркими змейками сновали сомики, вальяжно ползала улитка по стеклу. Чужой своеѓобразный мир, - прихлебывая кофе, думал Александр, - которым мы люѓбуемся в гордыне превосходства, лишив свободы маленьких существ, нередко забывая покормить их, укрыв непроницаемой броней, а вся вина безмолвных узников - чарующая внешность. Сколько людей - таѓких вот, как пунцовая девчонка - страдает в заточении из-за неё одной! Возможно, где-нибудь в стеклянном Запределье раскинулся поверх подушек облаков седой старик и смотрит благостно на копоѓшащееся стадо Homo. В аквариум, который сам не так давно почистил. Каких-нибудь двенадцать лет назад...
Дверные створки шумно распахнулись, и в кабинет прошествовал напыщенный дозорный Костя Елизаров.
- Его высокопреподобие отец Максимилиан, Первый Анахорет, архимандрит монастырской общины Свидетелей Страшного Суда! С визитом.
Гетман едва сдержал смех - вспомнилась дуѓрацкая реклама презервативов из прошлой жизни.
- Милости просим!
Из-за спины гиганта семенящим шагом выскочил среднего роста и того же где-то возраста подвижный бородатый мужичок с лицом - на выбор - то ли хитрована-прапорщика, то ли потомственного спекулянта комбикормом, то ли бухгалтера совхоза с лёгкого похмелья. Однако же, по иеромонашескому чину, в ризе - просторном тёмном одеянии без рукавов, с нашитыми поверх неё широкими лентами, символизирующими потоки крови Христовой. Из-под ризы, почти касаясь пола, свисала бахрома своеобразного пресвитерского галстука-епитрахили - знака особой благодати, дарующей священнику право совершения таинств. Голову пастыря венчала претенциозная, чёрного атласа камилавка - головной убор в виде расширяющегося к верху цилиндра с ниспадающей на плечи и лопатки мантией. Венчал всё это великолепие золотой наперсный крест, усыпанный зелёными каменьями. Смарагдами-изумрудами, как утверждал Анахорет. Бутылочным стеклом, по мнению Серёги Богачёва и геологов. Да и золото на том распятии наверняка присутствовало тонким-тонким слоем... Ну, да какая, впрочем, гетману разница?!