— Она всем рассказывала, что её сестра выродила зло. Что ты демон и всех нас погубишь. Даже несколько раз требовала тебя убить, но над ней лишь смеялись, — с грустью поведал кузнец, а я едва не свалился со стола. Моя тётка хотела меня убить? Почему мне никто никогда этого не рассказывал? Да, при моём появлении отводили глаза, начинали шептаться у меня за спиной, но чтобы хоть один и не проболтался? Не захотел меня унизить или уколоть? Не посмеяться над слабым сироткой? Я зажмурил глаза, потёр лицо, да так и оставил руку закрывать глаза. Не будь я мужчиной, наверное, позволил себе всплакнуть, а так я просто не понимал.
— Ничего парень, это уже в прошлом, — кузнец не сильно хлопнул меня по плечу. Попытался ободрить. Угу. Лучше бы он меня избил за мои глупые слова о предложении. Или этим рассказом он хотел сделать куда больнее?
— Знаешь, а я подумаю над твоими словами. Может через годик другой, если не найдётся кандидат достойнее, я и соглашусь, — Тиам ещё раз хлопнул меня по плечу и рассмеялся. Я посмеялся вместе с ним. Сразу захотелось сделать ему какую-нибудь пакость. Всё-таки я всего лишь пятнадцатилетний мальчишка и это как раз положенный возраст, чтобы ненавидеть весь мир.
Кузнец ушёл первым, а я так и сидел на столе пока совсем не стемнело. В конце концов, о не любви тётки я знал всегда и такие повороты не должны были казаться удивительными. Как говорят всё те же умные эльфы: кто старое помянет, тому зуб вон. Кажется, это про вампиров, но в моём случае тоже сгодится.
Я спрыгнул на землю, размял шею и плечи и направился в свою закуток, переодеваться. Раз уж я испортил Марии день рождение, я его и исправлю. В любом случае, мне нужно вручить ей подарок и извинится.
— Мария, открой окно, — я пытался не разбудить спящих в соседней комнате кузнеца с женой и одновременно разбудить их дочь. Хотя и сомневался, что она уже спит. Когда Мария на кого-то злилась, она всё делала наоборот, думая, что этим злит своего обидчика. На меня она так злилась всего дважды, но мне хватило и этих разов. А сейчас оставалось только догадываться на кого: на меня или на своего отца, она гневается больше.
— Мария, пожалуйста. Я ведь обещал тебе сюрприз. Открой, — я снова стукнул в окно девушки и замер. На соседнем дворе завыла собака, а у Тиама был жёсткая ненависть к псам. Он мог проснуться от малейшего скулежа. В общем, так оно и вышло. Через минуту кузнец уже стоял на крыльце и матерился, а я мог отдышаться, сидя на полу в комнате его дочери.
— Спасибо, — переведя дух, поблагодарил я.
— Не говори ерунды, — отмахнулась Мария. — Увидь тебя отец у моего окна, он бы тебя убил.