— Будь спок. — Спирс переключил внимание на Паркер. — Ставлю пять долларов, что Ванкувер обставят на три очка. Принимаешь?
— Откуда ты знаешь, что я иду на матч?
— Оттуда же, откуда я узнал, что Эдди съест бумажный пакет и изойдет слюнями.
Паркер ждала.
— Потому что я детектив, — объяснил Спирс.
Дэн Оикава протянул ему десятидолларовую банкноту. Спирс сунул десятку в бумажник, вытащил пятерку и передал ее Оруэллу.
Оруэлл, все еще слушавший Джудит, не глядя сложил купюру пополам и запихнул в карман штанов.
— Эй, — сказал Оикава. — Погоди!
— Спор был, съест Эдди сандвич с бумагой или нет, — объяснил Спирс. — Так съел же. А знал он или нет, что делает, не имеет никакого значения. Дело закрыто.
Оикава бросил на Спирса свирепый взгляд.
— Кончай эти юридические штучки, старик. Вы меня надули.
Оруэлл повесил трубку.
— Истинная правда, — сказал он и громко рыгнул. Взглянул на Паркер, широко улыбаясь, а затем мимо нее; улыбка погасла, взгляд стал холодным.
— Какого черта тебе тут нужно, парень?
Черри спросил:
— Можно позвонить?
— Четвертак есть?
Черри Нго порылся в карманах и протянул ему блестящую новенькую двадцатипятицентовую монету.
— Положи на стол.
Четвертак покружился на металлической поверхности, дрогнул раз-другой и застыл.
Оруэлл подтолкнул телефон через стол.
— Только недолго.
Черри набрал семь цифр, быстро заговорил по-вьетнамски.
Оруэлл обернулся к Оикаве, поднял бровь. Оикава пожал плечами. Китайский, японский, а теперь вот и вьетнамский. Оруэлл упорствовал в убеждении, что эти языки мало чем отличаются.
Черри немножко послушал, ответил коротко, но горячо и швырнул трубку.
Оруэлл сказал:
— Ты только испорть мне телефон, я тебе все кости переломаю.
— Я могу идти? — спросил Черри у Паркер.
Паркер сказала:
— Дай мне пять минут, Дэн, а потом сведи его вниз и покажи выход, ладно?
Оикава кивнул.
— Исчезаешь?
— Давно исчезла, — ответила Паркер, направляясь к двери.
Паркер жила на верхнем этаже трехэтажного дома на Одиннадцатой Западной. Улица была узкой, поэтому, чтобы не перекрыть движение, ставить машины разрешалось только на южной стороне. Паркер втиснула свой видавший виды «фольксваген» в просвет на полквартала ниже дома, заперла дверцы, перекинула сумку через плечо и заспешила через дорогу.
В квартире было жарко, душно. Она не задернула шторы, уходя, и позднее июльское солнце за день превратило ее в духовку. Паркер взялась за оконный запор, намереваясь впустить немного свежего воздуха, и тут мимо проехал темно-бордовый «форд», проехал как-то слишком медленно. Водитель пригнулся к рулю, но с высоты третьего этажа она его отлично разглядела. На нем были темные очки, но Паркер показалось, что его глаза на долю секунды встретились с ее глазами. Затем «форд» прибавил скорость, исчез из виду. Паркер заметила красно-белую наклейку на заднем бампере. Она открыла окно, вдохнула свежий воздух и пошла в спальню. На ней были простая белая блузка и строгий темно-синий костюм. Но под рабочей одеждой прятались черная шелковая комбинация, черные кружевные лифчик и трусики. Зачем она носила эти женственные вещи? Ради кого старалась?