Ответом было только движение век, а Эйдан ухмыльнулся и резким движением расстегнул застежку.
— И мне захотелось узнать, какие еще сексуальные секреты ты прячешь под своей приличной одеждой.
— У меня нет никаких сексуальных секретов.
Белье упало на пол. Эйдан опустил взгляд и увидел, как легкий нежный румянец покрывает ее кожу, и нашел это жутко эротичным:
— А здесь ты не права, — прошептал он и накрыл ладонями ее грудь.
Вот. Тело снова вздрогнуло от удивления, и то же удивление засверкало в ее глазах. Пробуя, он потер пальцами ее соски и увидел, как глаза цвета морской волны подернулись дымкой.
— Нет, не закрывай глаз, — Эйдан опустил Джуд на постель. — Не сейчас. Я хочу видеть, что мои прикосновения делают с тобой.
И он вглядывался в ее лицо, доводил до исступления и узнавал секреты, которых, как она утверждала, не существовало. Шелк кожи. Буйство волос. Запах дождя. Мягкие изгибы и впадинки. И когда мужские руки далеко не джентльмена прошлись по ее телу, оно задрожало. И каждый секрет, который он узнавал, был удовольствием для обоих. А когда он попробовал ее на вкус, мир исчез, и не было ничего, кроме бешеного стука пульса и горячих губ повсюду.
Тело Джуд, готовое излиться страстью выгнулось в его руках, когда он накрыл ее собой, и заметалось от сладкой боли, которая становилась все сильнее и все невыносимее. Губы встретились с губами, ловя крики наслаждения. А Эйдан дарил все больше и больше ласк, пока ее дыхание не перешло во всхлипы, а тело стало плавиться от желания.
Глаза, которыми он так любовался, теперь были закрыты, а кожа заблестела и покрылась капельками влаги. Ее ускользающий мир был открыт и для него. А Джуд была единственной составляющей этого мира.
С губ Эйдана слетело: Джуд! — и он вошел в нее. Огонь к огню. Жажда к жажде. Сильно и глубоко… Держал крепче, замерев, пока она не обхватила его ногами и прижалась всем телом. Став одним целым, они двигались вместе — долго и медленно — утоляя голод души. Оглушенная Джуд улыбалась. Он улыбнулся в ответ. Их губы снова встретились, и все вокруг засверкало алмазным блеском.
«Это и есть настоящее волшебство», — думала Джуд. «Самое сильное в мире» — и, ухватившись за него, что есть мочи, она прыгнула вместе с Эйданом с края мира.
Дрожало пламя свечей, огонь потрескивал в камине, капли дождя глухо стучали в окно. А в ее постели был великолепный, возбуждающий, приводящий в восторг обнаженный мужчина. Джуд чувствовала себя кошкой, которая только что получила ключи от кладовки, полной молока.
— Как я рада, что у Уильяма будет ребенок.