Джуд подавила неуверенный смешок, но, попытавшись вывернуться, оказалась прижатой к нему еще сильнее.
— Эйдан…
— Совсем немного понервничать, — прошептал он и нежно куснул ее за подбородок. — Ты дрожишь, — еще одно прикосновение, нежное и дразнящее. — Не бойся, я просто хочу вызвать твой интерес, а не испугать до смерти.
Ему удавалось и то, и другое. Сердце бешено колотилось в груди, вызывая звон в ушах. Пока он медленно прокладывал на ее подбородке дорожку из легких покусываний, руки Джуд оказались зажаты в ловушке из твердой стены мужской груди. И она ощущала себя сказочно слабой и женственной.
— Эйдан, ты… Это… Я не думаю…
— Это прекрасная, очень хорошая идея. Давай не будем думать целую минуту.
Он поймал ее нижнюю губу — большую и изумительно мягкую — и легонько зажал зубами. Она приглушенно стонала, ее глаза подернулись дымкой и потемнели. Стрелы чистого безрассудного желания пронзили его естество.
— Господи, ты такая сладкая, — он оторвал руки от плиты, и его пальцы заскользили по плечам Джуд. Теперь, прикасаясь к ней там, где ему хотелось, он занялся ее ртом. Пробуя на вкус, смакуя и наслаждаясь
И хотя девушка уже была во власти своего завоевателя, целуя, он продолжал и дальше лишать ее дыхания. И зашел немного дальше, чем намеревался.
Она трепетала, вызывая в его сознании образы вулкана — вот-вот начнется извержение; шторма — еще секунда и на горизонте появится цунами. Ее руки все еще были прижаты к груди Эйдана, но пальцы, то отчаянно разжимали, то сжимали ткань его рубашки.
Она слышала его шепот, но не могла разобрать ни слова — ничего кроме голоса собственной страсти. Его рот, такой горячий, такой искусный, его тело, такое твердое, такое сильное. Его руки, словно бабочка, касалась ее лица своими легкими крылышками. И все, на что она была способна — отдавать, отдавать и еще раз отдавать, а новая, пугающая, неизвестная ее часть требовала — бери!
А когда он оторвался от нее, мир словно покачнулся и выплеснул ее на берег.
Он все еще держал руки на ее лице, ждал, когда она откроет глаза, придет в себя. Он хотел только попробовать, насладиться моментом. Увидеть. Понять. Но его намерения превратились в нечто, что он уже не мог контролировать:
— Ты позволишь мне взять тебя?
Ее огромные глаза были полны смущения и удовольствия, и он уже готов был опуститься перед ней на колени. И плевать ему на то, какое впечатление он произведет своими словами.
— Я…что?
— Поднимись со мной наверх и прими меня в свою постель.
— Я не могу. Нет. Это абсолютно безответственно.
— У тебя есть кто-то в Америке, с кем ты связана отношениями?