как их называл писатель
. Он, может, и жалел
девочек, описывая, как они попали в бордель, а я нет. Я считала, что они сами виноваты, хотя многие были вынуждены работать в борделе, после того как оступились в жизни, забеременели или совершили еще какой-нибудь проступок. И судьба героини меня тогда волновала мало. Она была продана в бордель своим женихом, занятие которого состояло в том, чтобы покупать девушек в одном борделе и продавать в другой. Он был такой жадный, что не мог удержаться от того, чтобы не продать свою невесту, когда ему предложили за нее хорошую цену. Учительница объяснила нам, что женщины в царской России были полностью бесправны. Тогда я не подозревала, что меня ожидает та же участь, хотя Россия теперь не царская, а демократическая. Меня обманул Сергей, или как его там звать, и продал Марату. О, как я его ненавидела и как ненавидела теперь всех мужчин! Эти козлы пыхтят во время полового акта, стонут и пускают слюни от удовольствия… Меня до сих пор трясет при одной только мысли об этом.
– Когда ты выздоровеешь, ты все это забудешь и пойдешь дальше, – сказала мне докторша.
– Как так?
– Ты все это отбросишь.
– Это красивые слова, и только.
– Ты не должна винить себя, Наташа. Это не твоя вина, что ты попала в лапы к сутенерам.
– Я могла сопротивляться до последнего, но я этого не сделала. Я нисколько не сопротивлялась, когда меня трахали.
– Но ты и не могла сопротивляться, – сказала докторша.
– В полиции говорят, что могла.
– Ты имеешь в виду шведскую полицию, которая допрашивала тебя?
– Да.
Я вспомнила, как унизительно было отвечать на вопросы. Еще хуже было, что рядом находился переводчик-мужчина, который переводил со шведского. Если бы на его месте была женщина, возможно, мне было бы легче. Она бы лучше поняла бы меня.
В полиции задавали глупые вопросы о том, сопротивлялась ли я во время секса, испытывала ли я удовольствие.
– Но это не было сексом, это было изнасилование, – возмутилась я.
– Ты что-нибудь кричала? – поинтересовался толстый блондин в полицейской форме.
– «Нет» по-английски.
– Но ведь твои клиенты могли подумать, что ты кричишь от удовольствия…
– А ты бы закричал «нет» от удовольствия, если бы в твою жопу вставили член?
Полицейский с удивлением посмотрел на меня, потом склонил голову над протоколом и что-то застрочил.
– Понимали ли твои клиенты, что ты выражала протест, – слово «протест» он подчеркнул особо, – когда ты участвовала в групповом сексе?
Ну что мне было ответить? Я чувствовала себя беспомощной, мне было трудно объяснять что-либо человеку, который мне не верил.