– Выкладывай, Пибоди! – потребовал он шепотом.
– Это прозвучит глупо, – предупредила я, поудобнее пристраивая голову на его широкой груди.
– Именно за глупость я тебя и люблю, дражайшая моя Пибоди. Тем более что глупость случается очень редко – если под глупостью ты подразумеваешь ласку и уступчивость, робость и пугливость...
– Прекрати, Эмерсон! – Я перехватила его руку. – Я вовсе не пуглива. Просто мне приснился необычный сон.
– Тоже редкое событие. Рассказывай!
– Будто я нахожусь в незнакомой комнате с роскошным убранством: шелковые гардины на окнах, мягкий диван с парчовыми подушками, драгоценные ковры, журчащий фонтан... Низенький столик из слоновой кости, инкрустированный жемчугом, на нем поднос с фруктами и винами, серебряные кубки и хрустальные бокалы. Тишину в комнате нарушает только плеск воды в фонтане...
Я лежу на диване. Мне кажется, что я бодрствую, роскошь убранства изумляет меня так сильно, словно это не сон, а реальность. Мой взгляд привлекает расшитая занавеска с бахромой, скрывающая дверь. Не знаю, как я догадалась о двери, – сон есть сон. Что-то или кто-то приближается ко мне, дверь вот-вот откроется, занавеска отодвинется – и я увижу...
– Продолжай, Пибоди!
– В этот момент я проснулась, вся в холодном поту, дрожа от ужаса. Ты ведь знаешь, дорогой, с каким недоверием я отношусь к россказням о вещих снах, но мне почему-то кажется, что этот полон глубокого смысла...
Лица Эмерсона мне было не разглядеть, но мышцы его напряглись.
– Ты уверена, что испытала именно ужас, а не другое чувство?
– Что за странный вопрос, Эмерсон!
– Так ведь и сон странный. – Он сел и, держа меня за плечи, попытался, несмотря на темноту, заглянуть в глаза. – Кто там был, Пибоди? Кто крался к двери?
– Не знаю.
– Да? – Он продолжал сверлить меня взглядом. – Кажется, я догадался, откуда взялся твой сон, Пибоди. Твой рассказ полностью совпадает с тем, как отец Теодор описывал свою тюрьму.
– А ведь верно! – воскликнула я. – Ты совершенно прав. Теперь вое понятно. И чувствовала я то же самое, что испытывал этот бедняга.
– Я рад, что исцелил тебя от страха. Ведь ты исцелена, Пибоди?
– Да, Эмерсон, благодаря тебе. Вот только чувство тревоги никуда не делось. Мне кажется, что я вижу расшитый полог, за которым притаился ужас...
– К этому чувству тебе давно следовало привыкнуть, – сказал Эмерсон своим обычным насмешливым тоном. – Ничего, Пибоди, мы встретим опасность вместе – ты и я, спина к спине, плечо к плечу и так далее...
– Боюсь, полному слиянию опять помешает Рамсес, – сказала я, подражая его легкомысленному тону. – Прости, что потревожила тебя такой чепухой. Одевайся! Подышим утренним воздухом, зажжем примус, приготовим чай...