— Я хочу видеть этих существ!
— Есть только один способ, — произнес Яковлев, посмотрев вдаль с хитрым видом. — Чтобы видеть их и уничтожить, ты должен быть с ними. Ты должен разделить их беды и радости и дать им пут истинной смерти, ибо только она приведет их к Истине!
— Что есть истина? — спросил Лао.
— Истина — это мы.
— Давай раскроем карты, сказал Лао.
Они лежали на морском берегу и смотрели на пальмы. Где-то вдали шумела иная жизнь. Милиционеры охраняли их пляж от людей. Яковлев пил коктейль и напрягал свои руки, чтобы показать кому-нибудь сильные мышцы.
— Итак, Николай Федорович, — сказал он, обращаясь к Лао. — Что мы имеем в конце концов? Мы имеем прелесть! Мы ждали ограничений, поскольку всякое табу создает космос из хаоса, а тут они сами пришли к нам. Кто они? — неизвестно. Где они? Где-то. Они бессмертны, но как-то извращенно. Они не приходят к нам, а перерождаются. Они не ждут высшего, так как они погружены в себя. Это вырождение мира. И ты, Николай Федорович, должен пожертвовать собой ради них!
— Я? — прокричал Лао, восставая над планетой, как новая звезда.
— Только ты, мой любимый. Ты должен дать им смысл, потому что у них сейчас есть только разнообразная бесконечность.
Лао бросился в море и плавал там на большой глубине. Он выплыл, опутанный водорослями, и прекрасный, потом дошел по воде до Яковлева и отвесил ему поклон.
— Ты должен возникнуть среди них и по-настоящему умертвить их всех. Мы же с тобой знаем — зачем?
— Знаем! — прогремел Лао, играя звездами в снежки.
Они стояли в подъезде и пили портвейн. На другом этаже какие-то юные люди занимались любовью. Миша откусил кусок торта.
— Но как это сделать? Но как это сделать? — пьяным голосом пролепетал Лао.
— Ты должен родиться, мой мальчик! Мы должны тебя родить из себя. Ты еще не рожден.
— Я готов, — сказал Лао, и его начало тошнить.
— Тьфу ты… — раздраженно проговорил Яковлев, отвернувшись. — Тебе надо на воздух.
Они стояли в зимнем лесу, заключающем в себе таинственный восторг холодной природы. Не было ни медведей, ни кедров. Снежинки падали на остальной снег. Ночь была чудесна и восхитительна.
— Итак, ты готов? — спросил Яковлев.
— Да, я готов. Я их ненавижу. Я разберусь, что это за идиотский мир. Может быть, он — не наш.
— Он будет нашим! — сказал Яковлев и подумал: «Ну и отправляйся к черту!»
— Я хочу быть рожденным! — закричал Лао, словно пионер, согласный посвятить свою субботу металлолому.
— Вот и хорошо. Есть только один способ родиться в этом мире. Это — любовь. Ты любишь меня?
— Я… попробую, — заявил Лао.