Мина, разорвавшись рядом, осыпала их комьями земли.
— Нас, товарищ командующий, засекли, — побледнев, сказал Крутицкий.
— Возвращайтесь на ка-пе! — резко приказал ему командующий.
Настроение у него ухудшилось. В том, что капитан Батурин прикомандировал к нему этого старшину, он теперь уже склонен был усматривать не только случайность. Командующий невольно стал искать взглядом непорядки в хозяйстве роты. Адъютант, сообразивший по его лицу, что ожидается гроза, весь подобрался, бесшумно ступая по его следам.
Но гроза миновала. Командующий разговорился с двумя бойцами. Немолодой, с курчавой русой бородкой, боец саперной лопаткой углублял огневую ячейку. Генерал остановился возле него.
— Что ж, долго еще мы с тобой будем отступать?
— С горы виднее, — солдат приставил к ноге лопатку.
Генерал улыбнулся.
— А все же?
— До глубины уже дошли, товарищ генерал, — пригладив пальцем взъерошенный светлый ус, сказал солдат.
— До какой глубины?
— До корня. Думаю, хоть немец и лучше вооруженный, а вытащить этот корень ему не под силу.
— До корня? — переспросил командующий. — Это, пожалуй, верно. — Он повеселел. — Ты это правильно сказал.
— А как же, конечно, правильно, товарищ, генерал, — серьезно подтвердил русобородый.
Его молодой товарищ, тоже с саперной лопаткой, подошел к ним, прижмуриваясь.
— Разрешите и мне у вас спросить, товарищ генерал?
— Спрашивай. — Командующий повернулся к нему. У солдата было еще совсем расплывчатое, неосмысленное лицо. Но где-то в самой глубине его зрачков уже пряталась усталость.
— А как думает начальство, скоро мы будем наступать?
— Как тебе сказать…
— Иди, Иван, иди, — русобородый сердито замахнулся на него своей саперной лопаткой. — Вишь, чего захотел.
— Нет, почему же? — заступился за него командующий. — Что должны будем наступать — в этом я не сомневаюсь, а вот когда — ну, уж это зависит не только от меня. — Он развел руками.
— Да не слушайте вы его, товарищ генерал, он у нас с придурью. Кто тебя просил встревать? — закричал на товарища русобородый.
— И на том спасибо, — отходя от них, пробормотал молодой боец.
В приподнятом настроении генерал вернулся на командный пункт роты. Где-то, правда, у него еще оставалось желание вменить капитану Батурину в вину нерадение к высшему начальству. Но хорошее ощущение, оставшееся после слов русобородого бойца, не располагало к этому. К тому же командующий своими глазами смог убедиться, что хозяйство роты в порядке. У него же существовало правило никогда не вмешиваться и не придираться там, где все шло нормально.
По по лицу командующего капитан Батурин так и не мог понять, доволен ли он посещением боевых порядков роты. Лицо его показалось капитану каким-то загадочно веселым. Притом несколько раз Батурин замечал взгляды, которые командующий бросал на Крутицкого, и терялся в догадках о значении этих взглядов.