— Кажется, спускается Василий, — сказал капитан. Из-за кустарника показалась голова ординарца.
— Ну как? — спросил его капитан.
— Ждет уже, — коротко ответил Василий.
И, повернувшись, молча полез обратно на обрыв. Он по-своему переживал уход капитана из роты. Правда, Батурин сказал ему, что заберет его с собой в батальон. Но Василию жаль было и роту покидать.
Как всегда, спустившись в полуподвальную комнату дома, где разместилось КП роты, надо было сперва привыкнуть к полумраку. После того как немецкие снайперы из соседнего дома пристреляли окно, капитан Батурин приказал заложить его кирпичами и мешками с песком. В оставленную узкую щель можно было увидеть трансформаторную будку с черепом на стальной серой дверце, обугленный высоковольтный столб, свитый в спираль и сброшенный с рельсов взрывом авиабомбы, опрокинутый набок вагон трамвая. Лишь скупая полоска света из щели падала на пол.
Вполоборота к двери сидел на стуле черноголовый лейтенант с папиросой в далеко отставленной в сторону руке. Вдруг чем-то страшно знакомым повеяло на капитана Батурина от этой его позы.
Сделав шаг от порога, капитан остановился. Лейтенант повернул к нему голову, взглядывая на него снизу вверх.
— Володя? Брат?! — вставая, спросил он.
Капитан Батурин в растерянности протянул вперед руки, спазма перехватила ему горло. Он оглянулся на Тиунова.
— Ты что же, не хочешь узнавать? — смеющимся баском спросил лейтенант.
— К-коля, — непослушными руками капитан Батурин попытался обнять его плечи. Опять оглядываясь, он поискал глазами вокруг себя. Ординарец Василий быстро придвинул ему стул.
— Экие у тебя стали нервы, — усаживая его на стул, с жалостью сказал брат.
— Откуда ты? — глухим и чужим голосом спросил капитан Батурин. «Распустился, раскис», — с брезгливостью подумал он о себе.
— Из госпиталя.
— Был ранен?
— Всего лишь контужен. Разве тебе майор Скворцов не говорил?
— Н-нет.
— Правда, целый месяц провалялся почти без памяти, разжимали зубы и кормили через трубку какой-то мерзостью.
Всматриваясь в него, капитан Батурин отчетливо вспомнил мать: те же почти синие глаза, курчавые волосы. Только нос — как у отца — широкий. Уже больше года прошло со времени последней встречи Батурина с младшим братом. Но и что-то новое выступило у него в лице. Может быть, эти складочки в уголках рта. Капитан Батурин почувствовал, как горло у него опять начинает сжиматься.
А брат тоже смотрел на него и думал: «Как же ты изменился, милый. Волосы стали у тебя совсем белые, как горелая проволока, и весь ты какой-то стал сутулый. Одни глаза не изменились».