Так где же и как найти эти единственные слова, перед которыми попятилась бы и уползла в свое железобетонное логово термоядерная смерть?
И недаром Шолохов ищет не только встреч с советскими людьми, но и встреч с людьми за рубежами нашей Родины, с жадностью вслушиваясь — а что думают обо всем этом они, на что надеются и чего ждут от художников слова, от деятелей культуры и науки? Из своей страны он едет в другие страны. После войны он объездил Европу и посетил Соединенные Штаты Америки, его приглашают в Индию и в Японию. Его всюду встречают как чрезвычайного и полномочного посла советской культуры; его книги изданы на всех языках мира. Нет другого на земле писателя, к слову которого с таким вниманием прислушивались бы люди. Благодарная Англия набрасывает ему на плечи как крупнейшему писателю-гуманисту мантию доктора права.
— А жена советника нашего посольства, увидев на мне эту мантию, вдруг по-русски, по-женски разрыдалась, — с раздумчивой улыбкой вспоминает он об этом у себя в Вешках.
Еще бы не разрыдаться от полноты самых противоречивых чувств хорошей русской женщине, с юности влюбленной в «Тихий Дон» и увидевшей теперь, как его автор, подчиняясь ритуалу, преклоняет колени…
За рубежами Родины Шолохов, быть может, с еще большей пристальностью, всматривается в черты разных людей — и тех, на кого как на своих союзников могут поло житься советские люди в борьбе за сохранение всеобщего мира, и тех человеконенавистников, которые в подземных штольнях совершенствуют методы уничтожения густонаселенных городов и целых стран, считая, что методы, применявшиеся при уничтожении мирного населения Хиросимы и Нагасаки, уже безнадежно устарели. На смену атомной бомбе пришла водородная бомба, а на смену обычной водородной бомбе — супербомба. Откуда же, из каких «артезианских» глубин художнику слова извлечь эти единственные слова, которыми можно раз и навсегда разрядить зловещую бомбу?
Шолохов встречается на Западе с рабочими и премьер-министрами, с фермерами и президентами, с учеными и такими писателями, как американец Джон Стейнбек, англичанин Чарльз Сноу. Приветствуя автора «Тихого Дона», Чарльз Сноу напомнит, что до Михаила Шолохова титула почетного доктора права в Англии был удостоен еще один великий русский писатель — Иван Тургенев.
Только из глубин человеческого моря, из недр народного сердца и можно достать эти единственные слова, так необходимые художнику слова и всем людям… Шолохова видят в Берлине и Париже, в Варшаве и Лондоне, в Праге и Риме, в Софии и Хельсинки, в Копенгагене и Осло, в Стокгольме и Нью-Йорке. И после этого — опять родные, милые сердцу Вешки в «шафранном разливе песков».