Другое дело, что по мере накопления массы и энергии цивилизации ее невроз воплощается в финальные фашистские формы машины уничтожения. Так и византийская работорговля и стремление к превосходству вырождается в государство рабов. Но единообразные правила и цивилизованные формы при этом все равно соблюдаются.
А теперь умозрительно просчитаем психологическую ситуацию, когда «живой океан» России принимает цивилизованных гостей, например, немцев. Это ведь исполнение всех тайных вожделений – обширные, бескрайние плодородные земли, далекое, но немецкое начальство и по-собачьи добрый, любящий палку и немецкого барина народ. Разумеется, настоящий барон Мюнхгаузен из свиты принцессы Софии – будущей Екатерины II, описавший все это немецкое счастье в своих мемуарах, не мог разглядеть в глазах русских острого испытывающего любопытства: Интересно, до какой степени разложения может дойти немец в отсутствии сдерживающих рамок? После удовлетворения любопытства на авансцену выходит Емельян Пугачев и по-царски благословляет народ на истребление онемеченного начальства.
Разумеется, воспоминание о было обретенной «немецкой мечте», будет жить в душе каждого немца и воплотится в финальном «дранг нах». Вот тогда скрытые от самих себя мотивы насилия ради насилия и расцветут пышным кровавым цветом на просторах России, как обычно, отступившей перед гостем и внимательно изучавшей, какой участи заслуживает пациент.
Византийское православие тоже испытало на Руси невиданный в самой Византии расцвет и почет наравне с царями. Только вот проповедь равенства и любви обернулась иосифлянством, активным участием в закабалении и рабовладении над хозяевами земли, а также жестоким преследованием христиан. Ну, так русские опять же посмотрели на это безобразие, ответили расколом и передачей клира на поруки государству, а потом и вовсе упразднили «николаитов».
Или совсем свежий пример с безбрежным расцветом в России либерализма и демократии. Все гримасы капитализма и шкафы со скелетами, которые в Британии и в Америке принято скрывать под маской джентльмена и за ширмой корпоративной солидарности, у нас здесь стоят нараспашку.
Снаут у Лема или Лем за Снаута вдруг начинает оправдываться, что никаких грехов за ним, кроме тайных фантазий, не было. И в самом деле, шокирующий праздник Пурим и «книга Есфири» – это, по всей видимости, мстительные фантазии, никогда не имевшие место в жизни. Как подросток, вечно обижаемый во дворе, даже не нафантазирует, а увидит сон, где он, обладая внезапным могуществом, мстит всем обидчикам. Впрочем, переехав в соседний город, он вполне может рассказывать этот сон, как бывший наяву.