Стремление любой ценой оградить себя от ошибок приводило к тому, что ответственность за выполнение той или иной работы оказывалась «размытой». «Я подписывал многие документы, выпускаемые отделом, не глядя (не все, разумеется), – вспоминает Зимин, – зачем читать, править, когда после тебя будет еще десяток проверяющих. К тому же слишком вылизанный документ, к которому трудно придраться, обычно дольше и труднее согласовывался». Но с другой стороны, желание создать «систему с предельно оптимальными характеристиками» заставляло сотрудников отдела 114 прибегать к вороватым попыткам проводить эксперименты по вечерам, когда армия контролеров уходила домой. Еще надо было добиться права оставаться по вечерам, переносить часть работ в лаборатории вузов, с которыми у отдела были договоры. За работу на секретных объектах, как вспоминал Зимин, «платили “пыльные” + командировочные. Приличные деньги. Многие (не только из РТИ) готовы были там сидеть вечно». Не смущали сотрудников даже плохие бытовые условия. «Свою специфику имели советские сортиры, – смеялся Зимин. – В начале девяностых годов, когда в РТИ стали появляться первые американцы, их посещения этих заведений вызывали у них не только чувство облегчения, но и недоразумения и, возможно, лишние сомнения в эффективности советской военной радиоэлектроники. Что же касается объекта № 8, то мне запомнился многоочковый деревянный сарай (дерево в тех краях не растет; деревянная доска на Балхаше – это как мраморная плита в центральной России) с заботливой надписью на входе: “ВОИН! ПЕРЕД ВХОДОМ В ТУАЛЕТ ПЕРЕЛОЖИ ПРОПУСК В ГИМНАСТЕРКУ”».
Глосса о секретности
Подвал гражданской обороны РТИ… Все забито стеллажами, аппаратурой, безэховая камера из поглотителя; запашок после очередного залива подвала… Обстановка мрачная… Делегация (человек восемь) высокого начальства стоит вблизи камеры и слушает интеллигентные пояснения интеллигента Каплуна по поводу нового, высокоинтеллектуального метода измерений, позволяющего путем использования сверхширокополосных сигналов и цифровой обработки фильтровать искажающие результат отражения, отказаться от использования дорогостоящих экранированных и безэховых камер, выполнив при этом все режимные требования. (Почему подвал, что такое и зачем «режимные требования» – тема отдельной песни.) Пока Каплун докладывает, один из начальников – зам генерального директора ЦНПО «Вымпел» по науке Сычев – отзывает меня в сторону и спрашивает: «Слушай, а здесь не е…т?» Этот вопрос у высокого начальства оказался единственным.