А что будет, если ребенок пойдет в отца? Если малыш родится с этим, по мнению дяди, чудовищным недостатком — художественными наклонностями, без капли делового чутья? Тогда Конни может не опасаться за свои материнские права. А как поступают с теми танцорами, кто прыгает недостаточно высоко и вертится недостаточно быстро? Их ведь выгоняют из шоу, не так ли? Заменяют другими, более талантливыми.
Ведь и ее, Эвелин, Квентин привез сюда ради собственного удобства. Она поняла, что даже не заметила, как тоже стала членом его труппы.
Ну и черт с ним.
— Пойду проведаю Конни, — скороговоркой произнесла она и положила карандаш на стол. Скорей бы оказаться подальше от него.
— Я иду с вами. Мне нужен номер телефона доктора Фергюсона.
По его тону можно подумать, что доктор целый день ждет не дождется его звонка, с горечью думала Эвелин, выходя из кухни. Доктор Фергюсон тоже статист труппы. Он будет делать то, что угодно Квентину Блейну.
Но как? Он же не может пообещать Квентину всего, чего тот захочет. Разве может он обещать, что с ребенком Конни все будет хорошо? Нет. Здесь Квентину ничто не подвластно. Дирижирует не он. И никто — ни доктор, ни даже сам Квентин Блейн — не может знать, каким будет ребенок Конни: мальчиком или девочкой, умным или глупым, бизнесменом или музыкантом. Они не знают даже, когда этот ребенок появится на свет.
И это хорошо, малыш. Настроение Эвелин улучшилось, когда она подумала о маленьком существе, единственном из них всех, кому безразлично мнение Квентина Блейна.
Красоты озера Мичиган не впечатлили Квентина. Живописность холма, где располагался отель, ради которого ему пришлось отправиться в эту поездку, он был вынужден оценить по достоинству, но это обстоятельство не прибавляло вдохновения. Профессионально взвесив стоимость проекта, он уже в Эдаманте понял, что игра не стоит свеч. Даже если бы речь шла о супервыгодной сделке, он отступился бы от своих принципов ради «Лесной сказки». Зачем он согласился на этот отвлекающий маневр? За последние месяцы он так устал от театрализованных представлений и сценических эффектов, что мечта о тихой заводи превратилась в навязчивую идею. Он не провел в этой поездке и половины запланированного срока, но чувствовал, что больше не может здесь оставаться. Хватит, он уезжает.
Когда за завтраком Квентин объявил об этом Куперу, тот пришел в ужас и бурно запротестовал, без конца повторяя, что сделка под угрозой. Сегодня только воскресенье, и, если он уедет теперь же, хозяин «Лесной сказки» поймет, что это был блеф, и не скинет цену ни на пенни.