– Просто быть рядом, – не колеблясь, ответил его светлость. – Не исключено, что нам всем придется взяться за оружие. Ты ведь понимаешь, его величество или его светлость, увидев наши силы, вряд ли сразу подожмут хвост. К сожалению, в нашем распоряжении только гвардия наемников и восточный корпус, а вся центральная и северная армии горой стоят на стороне нынешней власти.
Саффрон тяжело вздохнул. Ему предстоял непростой выбор: как солдат он должен был исполнить приказ хозяина, как друг он должен был выполнить просьбу друга и как глава семьи он должен был проявить осторожность. С другой стороны, имеются шансы на успех, а также вероятность, что в случае неудачи наказание понесут лишь непосредственные участники мятежа, но… Мэйнер тряхнул головой и тихо ответил:
– Простите, ваша светлость. Я не могу. Клянусь, я не скажу никому ни слова о том, что знаю, ни одна живая душа не узнает о происходящем от меня, но я не могу.
Мердетт долго молчал, прежде чем ответить. Услышав его голос, Саффрон не удержался от вздоха облегчения. В голосе его светлости сквозило понимание, когда он говорил:
– Ну что ж, придется мне выполнить твою просьбу. Я понимаю твои чувства. Наверное, если бы у меня была семья, я бы никогда не ввязался в это дело. Однако в таком случае ты должен сидеть тихо и не высовывать носа. Считай, что я даю тебе бессрочный отпуск. Смотри, не загнись от скуки.
В ответ на последнюю фразу Мэйнер только фыркнул. Он был очень рад, что его друг и господин принял такое решение, поэтому воин низко поклонился и выговорил:
– Спасибо, ваша светлость.
Он поежился и подбросил веток в костер. Стояла отвратительная промозглая погода, на дворе царил апрель, но здесь, в глуши лесов Предела Обреченных, было еще слякотно и довольно холодно. Мэйнер не вдавался в подробности, зачем этим странным, угрюмым людям из Тар-Кайяна понадобилось вести свой обоз в Андрим именно через эти поганые места; гонорар тоже мало занимал его. Самое главное – обилие адептов полузабытых темных орденов, которые скрывались здесь от клириков и преследований, а также охраняли какое-то странные развалины и полусгнившие артефакты. Много, много страшных слухов ходило об этих местах, но ни Саффрона, ни его подопечных слухи эти не волновали. По их суровым лицам было ясно, что они готовы ко всему. Кроме того, отряд сопровождали еще пятеро воинов и один чародей, который, правда, постоянно опасливо оглядывался и вообще не производил должного впечатления.
Уйти от судьбы, как всегда, не удалось. Когда генерал Тирэй неожиданно, как он думал, вывел свои войска из окружавших Кайрины лесов и вознамерился было начать победоносный марш в сторону королевского замка, его встретил невероятно мощный отпор верных королю армий. Причем герцог Кайринский, молодой, уверенный в себе правитель, лично направлял подчиняющиеся ему отряды, плечом к плечу с ним выступал Аарон Дэш, глава Магистрата, слывший самым верным подданным короля, а за действиями центрального корпуса следил знаменитый маршал Эренин. Разумеется, против такой железной троицы не мог выстоять даже Тирэй со всей пресловутой верностью солдат. И хотя генерал честно выполнял то, за что он получил столько денег, пользы это не принесло. Армия наемников и восточный корпус были наголову разбиты, так что генерал счел за лучшее спешно отступить к границе, в сторону Гейдергаде… Предстояли великие разборки. Было ясно, что герцог, король и Дэш узнали о готовящемся нападении заранее, и теперь вся оппозиция ломала себе голову, кто же мог их предать. Кроме того, упомянутая верхушка была порядочно зла, так как сразу же страну сотрясла череда казней, ссылок и показательных наказаний. Избежать этой участи не удалось бы никому, заговорщики это прекрасно понимали и даже не делали попыток бежать. Для членов Магистрата, являвшихся благородными горожанами, был назначен суд, а до него все они были помещены под домашний арест и снабжены мощной охраной. В целях безопасности и экономии сил всех мятежников заперли в загородной резиденции герцога Кайринского… и это решение короля навсегда отравило жизнь Саффрона. Участники заговора, быть может, никогда не докопались бы до правды и до конца жизни гадали бы, кто их предал и как вообще могло случиться, что их блестяще продуманный план сорвался, если бы не отменная память князя Тэримэйна, который однажды задал роковой вопрос: