— За Фрэнка! — поднял стаканчик Джон.
Даллас закричал: — Ура Фрэнку!
Леоне скромно улыбался. Они снова чокнулись и снова выпили.
Драмгул сидел перед экраном в кресле, грея в изнеженных пальцах свой неизменный коньяк. За его спиной с рюмкой побольше, наполненной виски, стоял Палач. По тому, как улыбался Фрэнк и как смотрели на него остальные, начальник тюрьмы и Палач догадались, что все пьют за Фрэнка. Усмехаясь, Драмгул тоже поднес рюмку к губам.
— За твой проигрыш, Леоне, — произнес он. — За твои страдания, за твои грядущие муки, за твои унижения, за твое разочарование в этой жизни.
— За твою смерть, — добавил Палач. Они выпили.
— Интересно, хватит ли им спиртного, чтобы начать? — спросил Драмгул.
— Вместо двух бутылок вина, им подложили две бутылки виски.
— Надеюсь, того самого?
— Да, того самого, — ухмыльнулся Палач.
— Отлично, — Драмгул снова пригубил рюмку. — Важно, чтобы они все его попробовали.
— Насколько я вижу, — Палач прищурился и слегка нагнулся к экрану, пока они все пьют именно из той бутылки.
— Все же ужасная дрянь, — сказал, поморщившись, Фрэнк и поставил стаканчик на плексиглас.
— Зато мы пьем за твое здоровье, — снова хохотнул Даллас.
— Да, такое ощущение, что туда что-то подмешали, — сказал, усмехаясь, Джон.
— Да бросьте вы, — сказал Даллас, — это лучшее виски, какое здесь можно купить за три доллара.
— Просто ты отвык от спиртного, мой мальчик, — сказал, обращаясь к Джону, Здоровяк, он откинулся на потертую матерчатую спинку алюминиевого шезлонга и закурил гаванскую сигару. — А ты занюхай свое пойло дымком и все будет о'кей.
— Да мы уже и без дымка все под кайфом, — вдруг засмеялся Джон.
— Ага, забрало, — сказал Здоровяк, выпуская дым. — Хорошо пить тем, кто мало весит. Им меньше надо.
— Это только в тюрьме, — захохотал Даллас, — где выпивки немного и она редка. А на воле, где ее залейся, лучше уж долго пить и много, по крайней мере удовольствие можно растянуть.
Фрэнк взял новую бутылку и разлил еще.
— Давайте за нас, за то, что мы не сдаемся. За то, что придет час, когда мы вот также чокнемся на воле.
Они снова чокнулись и снова выпили.
— Я вот, — сказал Даллас, — когда мы с Фрэнком в «Олби» сидели, разбавитель пил для лаков и то ничего. Помнишь, Фрэнк?
— Я не пил и потому не помню.
— Мы в этот разбавитель соли набухали и активированного угля, ух и весело же потом было.
— Это «как в России», называется, — сказал Здоровяк. Даллас обернулся к нему:
— Почему «как в России»?
— Да у меня был один русский знакомый, он оттуда, от коммунистов сбежал. Давно это было, правда, лет пятнадцать назад. Вот он рассказывал, что у них там водка дешевая, зато очереди — не подойдешь, и потому быстро кончается. Вот они и пьют там все подряд. У них даже поговорка есть: «Пей все, что горит. Е… все, что шевелится».