Но самой Елене уже безразличны чувства недавно горячо любимого нового супруга, они уже надоели друг другу и теперь каждый день вместе, как наказание. Любовь, обещанная Афродитой, не стала для Париса счастьем, но отдавать Елену он все равно не готов.
Елена едва сдерживалась, чтобы не бежать, но шла очень быстрым шагом. И вдруг… Все важное в этой жизни происходит вдруг! Она остановилась так резко, что спешившая следом Климена даже налетела на хозяйку и испуганно замерла, ожидая резкого выговора или вообще пощечины. Но той было все равно.
Нет, этого не могло быть! Не должно! Всегда было не так, все четыре раза, когда она вынашивала и рожала детей от Агамемнона и Менелая, она задолго до шевеления ребенка знала о беременности… Нет, нет… это ошибка, просто слишком быстро шла… съела что-то вчера… Но новый толчок внутри еще раз подтвердил, что жизнь зародилась и сдаваться не собирается! Вот почему увеличилась талия и начала оплывать фигура. Несколько мгновений Елена стояла, в ужасе прижимая руки к животу. Она беременна от Париса, в этом сомнений быть не может. Или… О, боги! Только не от Приама!
Но сейчас об этом не думалось, от кого бы то ни было, это ребенок не Менелая, слишком давно Елена бежала из дома, чтобы носить его дитя. Она невольно опустилась на каменную скамью, из глаз хлынули слезы. Даже когда была беременна первой дочерью, не оказывалась в таком положении или была слишком юной, чтобы что-то понимать. Теперь этот ребенок просто отсекал всякую возможность вернуться домой… До его рождения еще много месяцев, столько ждать Менелай не сможет, а вернуться в Спарту с пузом или новорожденным не сможет она сама. Да и муж не каменный, разве он простит чужого ребенка в своем доме? Мало ему позора из-за побега?
Климена испуганно присела перед хозяйкой:
– Тебе плохо, госпожа?
По лицу Елены катились крупные слезы, зародившаяся в ней жизнь навсегда отсекала ее от Спарты, лишала возможности вернуться домой.
– Пойдем, – женщина поднялась, опираясь на руку сестры Пирифоя.
Ей удалось взять себя в руки, и в сам мегарон Елена вошла уже почти спокойной. Чувствовалось, что до ее прихода спорили. Парис стоял возбужденный, готовый едва ли не кинуться с кулаками на Гектора.
– А вот мы и спросим саму Елену, как она решит! – слова Гектора заставили всех повернуться к виновнице происходящего.
На мгновение она замерла, и без слов было ясно, что Гектор схлестнулся с Парисом серьезно, он, видно, настаивал на возвращении беглой жены, Приам колебался, склоняясь к такому же решению, но были против Парис и почему-то Гекуба. Это ясно по тому, как стоял Парис, он словно подобрался ближе под крылышко матери. Мелькнула мысль: ей-то зачем, неужели так жалко Париса? Совсем недавно Елена сказала бы, что готова вернуться назад, чтобы не доставлять неприятностей столь многим. Но теперь…