– Пока не вмешиваться!
Боги с недоумением обернулись к Зевсу:
– Почему-у?..
– Потом. Пусть пока сами повоюют.
– Вот вечно ты так. Раздразнишь – и в кусты, – фыркнула Артемида.
– Какие кусты?!
– Ну, в облака.
Услышав про Зевса и кусты, прислушалась Гера, чтобы отвлечь супругу от ненужных расспросов, тем паче что только этой ночью он действительно в очередной раз побывал в кустах с очередной красоткой, Громовержец поинтересовался у Артемиды:
– А чего это ты вдруг взялась помогать Агамемнону, ведь ты его терпеть не можешь?
– Из-за Ифигении.
– Где девчонка?
– В Тавриде у меня жрицей.
– На мать похожа?
– Да, красавицей будет.
– Зевс? – приподняла бровь ревнивая Гера. – Кем это ты интересуешься?
– Артемида спасла от гибели дочь Елены, надо же проявить заботу о внучке.
– Вот именно, внучке, Зевс! Она твоя внучка и не смей летать в Тавриду глазеть на Ифигению. А тебе, если поможешь, – Гера выразительно посмотрела на Артемиду, – я косы повырываю!
– Лучше мужу своему бороду рви! – огрызнулась богиня. – Зевс ей рога наставляет, а я виновата!
Несмотря на запрет, Афродита все же вмешалась, не смогла оставить без помощи своего любимца Париса.
В полдень лучи Гелиоса жгли так отчаянно, что вся живность на равнине Скамандера торопилась попрятаться до вечера. Притихла природа, но не люди.
Ахейцы решили, что пора вызывать троянцев на решительный бой, надоело сидеть под стенами и переругиваться издалека, тем более почти ничего не слышно, только с обеих сторон видны неприличные жесты.
В самой Трое шло собрание, снова кричали, кто как мог, одни требовали все отдать, другие твердили, что теперь ахейцы уже не уйдут… Вдруг со стены сообщили, что к стенам приближается ахейское войско!
Вот теперь троянцы оценили пришедшую к их городу силу, от топота ног дрожала земля, из-за множества воинов не видно было долины Скамандера. Впереди на колесницах ехали цари, самая роскошная и большая колесница, конечно, у Агамемнона, он главный.
Гектор поспешил вывести свое войско навстречу.
Со стен в ужасе смотрели жители города. Троянцы рвались вперед с криками, а ахейцы двигались молча и от этого еще более страшно. Вот два войска встали друг перед другом на расстоянии немного большем полета стрелы…
Парис для храбрости хлебнул бодрящего напитка, и теперь ему было хорошо и почти все равно, он чувствовал себя равным леопарду, чья шкура висела через плечо, и мог убить, кажется, любого. Жаль, Геракла среди ахейцев не было, несдобровать бы герою!
К брату недоверчиво пригляделся Гектор:
– Ты что, выпил?
– Я?! Нет, я и без напитка не из трусливых!