Сначала со стен сняли прежние слои, выровняли, потом поверхность покрыли слоем желтой глины, смешанной с рубленой соломой, снова старательно выровняли. Теперь можно было приступить к штукатурке. Ее осторожно накладывали слой за слоем, тонко, но ровно, и каждый тщательно выглаживали мраморным лощилом, чтобы не осталось ни малейшей выбоинки или царапинки.
Убедившись, что все ровно, Фигебрий распорядился закрыть мегарон на просушку. На первый взгляд уже через несколько дней было вполне сухо, Менелай даже удивился, почему не продолжают работу? Художник отчаянно замотал головой:
– Нельзя, никак нельзя! Стены должны сохнуть не меньше месяца!
Менелай вздохнул: а если Елене надоест в Микенах раньше? Придется везти красавицу еще куда-нибудь…
Пока мегарон сох, они с Фигебрием старательно обсудили каждый рисунок, должный появиться в больших квадратах, на которые разбили стены и потолок для росписи. А во дворе тем временем готовили краски, чтобы высохшую стену расписать каждый квадрат своим рисунком, своим орнаментом. Расписано будет все – стены, потолок, даже полы. То, что сотрется или потускнеет, подновят, но если поторопиться, то делать это придется скоро, а это позор для мастера.
Вот и пришлось Елене гостить у сестры довольно долго, выводя ту из терпения!
Агамемнон вернулся из Трои каким-то другим. Он по-прежнему был громогласен, активен, ему подчинялись даже те, кто вполне мог этого и не делать, просто внутренняя сила этого человека била через край, сгибая волю любого, кто оказывался рядом. Микенский царь, несомненно, был самым сильным среди царей Эллады, но не только из-за богатства Микен, а из-за собственной силы.
Это новое в брате сразу почувствовал Менелай и понял, что оно связано с Троей. Спартанский царь был абсолютно прав, отныне Агамемнон знал – или Троя, или Эллада, другого не дано. Еще немного, и сильная Троада подомнет под себя один остров за другим, царство за царством. Даже если это произойдет не при его жизни, то следующее поколение вынуждено будет покориться. Агамемнон вдруг отчетливо осознал и свое собственное предназначение: ему суждено не остановить это наступление Азии на Элладу, а опередить, предупредить его! Он всегда знал, что не просто проживет свою жизнь, но сделает что-то, чего не сможет никто другой. А еще знал, что очень дорого за это заплатит.
И теперь это огромное что-то необратимо надвигалось, ни остановить его, ни отказаться от своей роли Агамемнон не мог. Мало того, он никому не мог и рассказать о своем предназначении. Он один против всех, даже против собственных ахейцев, против своего брата, он один должен придумать выход и осуществить, заставив всех подчиниться своей воле, но он и жертвы принесет один.