— Диана, — позвал Блассан-Линьер. — Ведь Уильям приобрел картину Болдини, да? Вы еще рассказывали об этом недавно на ужине. Уильям, вы должны ее показать нам.
Но мгновение Антуан встретил взгляд Шарля. Затем, в сопровождении Уильяма и Дианы он удалился. Ясный, внимательный, абсолютно честный взгляд. Страдал ли он? Подозревал ли что-нибудь? Антуан еще не задавал себе этих вопросов. Пока его беспокоила лишь Диана, да и то слегка. После смерти Сары окружающие вообще мало интересовали его. И вот он остался один на один с Люсиль. Он молча спрашивал ее: «Кто ты? Кем я являюсь для тебя? Что ты делаешь здесь? Чего хочешь от меня?»
— Я уже думала, что никогда не доеду, — сказала Люсиль.
«Я ничего не знаю о нем. Только то, как он занимается любовью. Почему же такая страсть овладела нами? Во всем виноваты они, эти люди. Если бы мы были свободны, все произошло бы спокойнее и кровь не кипела бы так в жилах». Ей вдруг захотелось отвернуться от него, догнать маленькую группку гостей, теснившуюся у картины Болдини. Что их ждет впереди? Ложь, суета… Она взяла сигарету, предложенную Антуаном, и дотронулась до его ладони, когда он поднес спичку. Прикосновение бросило ее в жар, и она два раза опустила глаза, словно в чем-то соглашаясь сама с собой.
— Вы придете завтра? — быстро спросил Антуан. — Завтра, в то же время?
Ему казалось, что он не будет знать ни минуты покоя до тех пор, пока точно не будет знать, когда вновь сможет заключить ее в свои объятия. Она кивнула. Внезапно ему стало так спокойно, что он даже спросил себя, а так ли необходимо это свидание. Он был начитан и знал из книг, что тревога похлеще ревности подгоняет страсть. К тому же он знал, что стоит протянуть ему руку, прижать Люсиль к себе, прямо здесь, посреди салона, и разразится скандал, случится непоправимое. Уверенность в том, что так и будет, удерживала его руку, доставляла небывалое наслаждение: у него была тайна, и он скрывал ее.
— Ну что, детки? А где остальные?
Они вздрогнули, услышав звонкий голос Клер. Она дотронулась до плеча Люсиль и смотрела на Антуана с таким видом, словно попыталась представить себя на ее месте и очень преуспела в этом. «Итак, покажем номер женской солидарности». К своему удивлению, Люсиль даже не рассердилась. Действительно Антуан был очень красив, когда у него такой смущенно-решительный вид. Нет, он очень рассеянный человек и не сможет долго лгать. Человек, созданный для того, чтобы читать, бродить по ночным улицам, молчать, заниматься любовью. Нет, он не создан для светской жизни. Еще меньше, чем она сама. Ее безразличие, беззаботность были как бы скафандром, спасавшим от светских интриг.