— Ты… отпустила… Юрку? — неожиданно высоко, пискливо спросил Владимир Иванович.
— Я его не отпускала, — сразу же ответила Галина Васильевна спокойно и убедительно.
— Я повторяю: ты отпустила Юрку? — На этот раз Печенкин не оплошал, это был его всегдашний голос.
— Я повторяю: я его не отпускала, — ответила Галина Васильевна еще более убедительно.
— Но он бы… сам бы… не ушел, — несколько растерянно проговорил Печенкин. — Он же мертвый был!
— Нет, он быстро ожил, — не согласилась Галина Васильевна.
— Значит — отпустила?!
— Я его не отпускала. Я его выгнала, — опять же спокойно и с легкой улыбкой на устах ответила Галина Васильевна.
Печенкин не поверил своим ушам. Он отступил на шаг и долгим внимательным взглядом посмотрел на жену.
— Как? — выдавил он наконец.
— Как? — повторила Галина Васильевна. — Очень просто. Я сказала: «Исчезни из нашей семьи навсегда». — Она смотрела на мужа просто и открыто.
— «Исчезни из нашей семьи навсегда»? — повторил удивленный Печенкин.
— Исчезни из нашей семьи навсегда, — подтвердила Галина Васильевна.
Печенкин протянул напряженные растопыренные пальцы руки к шее жены, но, переборов себя, отступил еще на шаг, рывком спрятал за спиной руки, сцепил их там и, чтобы успокоить себя, как заключенный на прогулке, стал ходить по кругу, центром которого была Галина Васильевна.
— Ты понимаешь, Галк, какое дело, — глядя себе под ноги, забормотал Печенкин на ходу. — Понимаешь, Галк… Ты женщина, но ты должна меня понять. Есть у мужиков такое понятие — дружба, мужская дружба. Пусть это тебя не обижает, но друг для мужчины — дороже жены, дороже всех… Да нет, тут нельзя сравнивать, друг — это друг! Так вот… У меня был друг. Желудков Юрка. Желудь. Он за меня в огонь и в воду, и так же я за него. Потом он пропал. Я остался без друга. А потом он появился. Друг…
— Не друг он тебе, а недруг, — со вздохом усталости оборвала Галина Васильевна монолог мужа.
Печенкин остановился и спросил недоверчиво:
— Не друг?
— Недруг.
— Не друг?
— Недруг.
Печенкин засмеялся:
— А, ты хочешь сказать, что я «новый русский», а он бомж? Ты что, забыла, в какой мы стране живем? Завтра я, может, буду бомж, а он «новый русский». Разве не так? — И Владимир Иванович вновь заходил по кругу.
— Не так, — не согласилась Галина Васильевна. — У тебя нет друга, у тебя есть сын.
Тут Печенкин споткнулся, остановился и спросил:
— Кто?
— Сын.
— Какой сын? — Владимиру Ивановичу стало смешно, и он засмеялся.
— Илюша…
— Как-как, говоришь, его зовут? — Печенкин даже приложил ладонь к уху, чтобы лучше слышать.
— Его зовут Илья, Илья Владимирович Печенкин, — громко и отчетливо произнесла Галина Васильевна и прибавила: — И ты должен как можно скорей оформить на него наследство.