У Юры летом не было тёплой одежды на зиму, только холодная. А осенью она у него появилась. Досталась по наследству от одного друга, уехавшего жить к немцам навсегда. И холодные вещи друг увёз на всякий случай с собой, а тёплые — осенне-зимние — бросил. Вот они Юре и достались. И мебель этого одного друга тоже частично досталась Юре. Потому что не везти же в центр новой Европы болгарский гарнитур, изготовленный в середине прошлого века для СССР и его друзей из ДСП.
Юра по этому поводу, по поводу свалившихся на него мебели и одежды, сказал примерно следующее: «Не надо никуда рыпаться. Надо всегда оставаться на месте, и когда начнётся великое переселение народов, всё само собой достанется тебе. Вот тогда и можно будет жить».
Юра, конечно, прав на все сто и более процентов. Жить будет можно. Оно и сейчас можно жить. Везде по-разному, но везде можно. И речь даже не о разных странах. Потому что и в разных странах разные люди живут по-разному. Речь о разных людях, видимо.
Поэтому:
О человеке, который бывает разным
В квартире сверху, прямо над моей головой, много лет жил дурак. Каждый вечер он орал на дочь. Воспитывал её с такой ненавистью, что соседи пугались. Хотя легче и проще было её любить.
— Женя!!! — угрожающе орал он в окно. — Иди обедать.
Или «есть». Или «есть макароны», допустим. Так же истерически он звал дочь делать уроки или убирать квартиру. Бывало, он орал «иди читать». С такой ненавистью орал, что охоту читать отбил у Жени навсегда. И Женя ушла, не дочитав даже книг, предусмотренных программой средней общеобразовательной школы. В пятнадцать лет ушла погостить к другому мужчине и стала жить не с родителями, а с ним. Рожая ему маленьких детей. А сосед все не прочитанные дочерью книги сжёг во дворе перед домом, а её проклял. Жена его останавливала — чтоб не жёг и не проклинал, мол, что о нас соседи скажут и подумают, — но он её оттолкнул и сделал по-своему. Потому что дураки всё и всегда делают по-своему. А он был дурак.
И страна наша, как известно из книги о братьях Буратино и Пиноккио, есть страна дураков. Какой общественный строй ты в ней ни построй. Как её ни назови. Хоть Украиной, хоть Россией, хоть СНГ, бля. Суть одна. Она и вообще одна, суть. Одна на всех и на все случаи жизни.
Очень старый старик Иванов сначала жил, как все и вместе со всеми, параллельно, потом постепенно начал переживать как своих ровесников, так и соратников. Сначала просто переживал одного за другим, бездумно, а потом стал думать, мол, если так и дальше пойдёт, я же всех на свете переживу.