Хантер сделал свое дело… И — ушел. Не сегодня — завтра Интерпол, вооруженный собранными Хантером документами, приступит к планомерному и последовательному разгрому божковского наследства. Начнутся аресты, процессы — все то, что является логическим завершением его работы. Венцом карьеры… Терновым…
Дед подумал, что надо бы сообщить обо всем бывшей жене Хантера. Ох, тоска…
5 августа 1996 года. Керчь, Украина
Дверь бара с шумом отворилась. Какой-то человек быстро прошел по тротуару — и растянулся на дороге, аккурат перед машиной. Костя резко нажал на тормоз и с удовольствием отметил про себя, что очень вовремя поменял колодки. Красавица «Омега» встала как вкопанная. Костя в задумчивости посмотрел на пьяницу и повернулся к Зурабу:
— Сиварь какой-то. Пойди, дай ему пенделя.
— Я, брат, и ходить-то не могу, а ты — пенделя…
Поставщик не появлялся уже две недели. Уличные «дистрибьюторы», сами, как правило, законченные наркоманы, оборвали Косте телефон.
В Керчь пришла большая ломка. Угроз наркоманов Костя не боялся. За ним стоял Брык, а это — силища! Правда, «силища» тоже уже два месяца как не давал о себе знать, но такое случалось и раньше. Костя открыл дверцу, подошел к любителю спиртного.
— Вставайте, граф!
— Брат, дай руку…
Поморщившись, Костя протянул ему руку — и чуть не заорал от боли. Рука его, казалось, попала в железные тиски. «Пьяница», совершенно трезвый парень лет тридцати, деловито, даже как-то «буднично» защелкнул наручники на Костиных запястьях.
— Пойдем, брат Константин, вон в ту машину. — И кивнул в сторону серой «Волги».
Костя обернулся — и совсем сник: Зураб лежал на капоте, руки за спиной, в наручниках, а здоровенный парень вытаскивал из-за ремня «браунинг». Все. Приехали.
Гели будет обыск дома — приехали надолго. А обыск, конечно, будет. Это не простые керченские менты, эти — явно покруче.
5 августа 1996 года. Москва
Султан аккуратно припарковал джип рядом с машинами своих земляков. Внимательно осмотрел площадь перед рынком, снял с заднего сиденья сумку, открыл дверцу, вылез… Зашел в кафе, и, кивнув повару Мамеду, уселся за столик. К нему подошел Гелани, хозяин кафе.
— Салям алейкум, уважаемый!
— Алейкум ассалям, дорогой! Как дела?
— Как семья? Дети?
— На все воля Аллаха, уважаемый Султан! Все в порядке. А у тебя?
— Тоже нормально, хвала Аллаху. Для меня что-нибудь есть?
— Пока нет, но еще рано. Сейчас принесу чай, сыр, лепешки. Посиди, подожди.
В кафе вошли двое, заказали чай, печенье, сели. Русские. Султан поморщился. Нельзя сказать, чтобы он не любил русских, нет. Но любой азербайджанец в Москве знал: Султан — сын очень авторитетного человека, одного из самых богатых людей в республике. А для русских он — пустое место, чурка с рынка. И никакой джип не в силах изменить это отношение.