19 августа 1995 года. Виламоура, Алгарве, Португалия
Набережная Марины ди Виламоура плавилась от зноя. Яхты, в унынии опустившие паруса и грустно повесившие свои бушприты, казались нереальными в густом липком мареве — казались сошедшими со старинной литографии. С каким удовольствием они рванули бы сейчас в безбрежную гладь океана, подальше от разомлевшего под солнцем асфальта и изнывающей от жары сонной бухты!
Увы… Их хозяева, как все нормальные люди, в этот час или принимали морские ванны, или прели под тентами возле бассейнов, или честно зарабатывали пневмонию в кондиционированных комнатах отелей, осененных, как плохой армянский коньяк, пятью фальшивыми звездами.
Изредка из одного ресторана в другой перебегали официанты. Перебегали, прикрыв ладонями макушки и стараясь как можно быстрее выскочить из-под лучей ультрафиолета, — то ли в поисках дополнительного заработка, то ли последних сплетен.
Три огромных шкиперобородых скандинава, принявших с утра недельную дозу горячительного, не замечали, казалось, ни солнца, ни моря. Их мутные глаза высматривали прохладную гавань, из которой можно было бы отправиться в столь желанную алкогольную кругосветку.
Как стая дельфинов за лайнерами, за ними неотступно следовали их бизоноподобные жены; женщины отчаянно потели и ежесекундно вытирали свои морковного цвета лица насквозь промокшими платками.
Чуть поодаль в растерянности топтали размягченный солнечным жаром асфальт менее живописные группы; все эти люди, по-видимому, ломали головы над одной и той же проблемой: как бы выбраться из пекла, не заплатив за прохладу денег? Эта проблема, надо заметить, представлялась неразрешимой: в разгар туристического сезона прохлада в Виламоуре — весьма дорогое удовольствие.
Замысловато разукрашенная овощами рыбка, которую португальцы называют «золотистой», одним своим видом возбуждала зверский аппетит, возбуждала, впрочем, ненадолго. Рыба оказалась необычно вкусной, не очень жирной, зажаренной по всем В правилам кулинарного искусства, но, так и не осилив ее, я понял: есть в такую жару противопоказано.
Официант смотрел на меня испуганными кроличьими глазками, ожидая, видимо, замечаний по поводу свежести рыбы. Я успокоил его, как мог, и попросил принести чашечку кофе и бутылку ледяной минералки. Довольный отсутствием претензий, официант улыбнулся, удалился. Вернулся с кофе и водой. После чего, в смущении потупившись, сунул под блюдце счет.
Смущение официанта было вполне оправданным: счет в полной мере соответствовал искаженным понятиям алгарвийцев о престижности их курортов. Несколько лет назад кто-то не очень остроумный, но очень восторженный сравнил в печати Виламоуру с лучшими летними курортами мира, и теперь сонмы европейских тугодумов, из года в год приезжавших сюда исключительно из-за доступности местных прелестей, попадают в своеобразный финансовый капкан. Цены выросли в несколько раз, догнав и уже кое в чем обогнав цены самых фешенебельных курортов мира, уровень же сервиса остался — в лучшем случае — прежним.
