- Все Господь... – повторила она.
Но Петруша был настроен не столь мирно и благостно. Одно чувство сменялось другим, душа волновалась, кипела, любила и тут же негодовала... Движение его – словно ударил кого-то со всей силы – Маша уловила в темноте.
- А вот этого не надо, - прошептала она, - никому не мсти за меня, Петр Григорьевич. Добра не будет... сам погибнешь...
Девушка уже засыпала. Однако поручику было не до сна. Получше укутав Машу в свой кафтан, он погрузился в невеселые думы.
Глава пятая
В Горелово
По полям, по лугам, по проселочным тропкам пробирался к Горелову Ванечка Никифоров, сын купеческий, ныне - вельяминовский секретарь, нанятый в Петербурге Александром за грамотность, смышленость и усердие. Чтобы поскорее успеть с донесением, ехал Ванечка не по большим дорогам, а напрямик, как придется, сокращал расстояние. Выезжал-то из столицы верхом, но к концу пути на ночлеге, где потчевали и обхаживали очень уж ласково, приключилась с посыльным обыкновеннейшая история: поутру проснулся Ванечка где-то в чистом поле, ни коня, ни казны. Почесал в затылке, да делать нечего, отправился дальше пешком. По дороге подвозили из милости. Ванечка волновался: скорей бы уж барышнин наказ исполнить, а не то беда какая, будет он, Ванька, виновник. Ну, да ничего! Горелово уж близехонько.
Вот большое село показалось вдали. Не Горелово ли? Порасспрашивал. Нет, до Горелова еще верст пять.
День был нестерпимо жаркий, шел Ваня долго, - сегодня никто не смилостивился над ним, не подвез, - устал Ванечка. Шел по пыльной дороге, перекинув на руку кафтан и расстегнув ворот рубашки. Ноги затекли и горели в стоптанных сапогах. Но, приближаясь к селу, Ванечка ускорил шаг, с удовольствием думая о том, что здесь-то уж наверняка сыщется возможность отдохнуть да перекусить. Позади раздался стук копыт, скрип колес, и Ваня посторонился, пропуская телегу. Вот телега поравнялась с ним, обогнала, и в голубых Ваниных глазах зажглось любопытство. В телеге задом к лошадям сидел паренек лет шестнадцати-семнадцати, одетый в темное монашеское платье, с длинными черными волосами, в беспорядке раскинутыми по плечам и падающими на лоб невозможной челкой. К изумлению Ванечки, руки монашка были связаны за спиной, а над его тоненькой хрупкой фигуркой возвышалась громадная фигура рыжеватого мужика с короткой бородкой, который, казалось, одним пальцем мог вышибить дух из худощавого юноши.
- Я те покажу, лежебок, как своевольничать! – громыхал рыжий, грозя пареньку огромным кулаком. – Я из тя дурь-то выбью! Шибче, Василий! – прикрикнул вознице и продолжал: - Вот ужо домой-то почти воротились, я те счас монастырь устрою!