А увидела она входящего в избу худого иеромонаха в заплатанной и потертой ряске, не менее потертой, чем подрясник Павла Дмитриевича. Движения священника были мягкие и тихие, держал он себя так, словно готов был раствориться в любую секунду, если почувствует, что доставляет кому-то неудобство. Но хозяину он неудобства явно не доставлял, напротив, Павел с искренней радостью подошел под благословение. Наталья хотела сделать то же, но от слабости не смогла двинуться с места. Опять начинался жар. Батюшка сам приблизился к ней, благословил, а потом поклонился. Разглядывая его, Наталья безошибочно определила, что иеромонах этот из крестьян.
- Моя гостья, - представил Павел Дмитриевич. – Больше ничего, отец Василий, сказать не могу.
Батюшка рассеянно кивнул, он ничему не удивился.
- Благословение тебе, Павлуша, от отца игумена. Вот, огурцов просил передать, вот еще – рыбки, ну и на субботнее разговение, наливочки нашей, монастырской.
Павел сотворил метание.
- Спаси Бог отца игумена и всю братию. Садись, отец Василий, потрапезничаем. Эх, жаль, пост у вас вечный... я вот дичи настрелял.
- Это уж сам, не обессудь.
- А наливочки вашей, монастырской, подарок отца игумена?
- Да нет.
- Ну, чуток.
- Ну, чуток, ладно.
Павел обернулся к Наталье, она сделала отрицательный жест.
- Вы же и вчера ничего не ели.
- Не хочу, - прошептала она, - благодарю вас...
Когда иеромонах с Павлом уже сидели за столом, последний спросил:
- Ну как житие ваше монастырское, святые отцы? Каково спасаетесь?
- Святыми твоими молитвами, Паша. Живем, слава Богу, потихоньку, - голос отца Василия был негромким и таким же мягким, как и движения. – Передает тебе... – метнул взгляд на Наталью.
- При ней, батюшка, все можно говорить, - сказал Павел Дмитриевич, закусывая наливку репкой. Наталью его слова удивили, но батюшка спокойно кивнул, и уже больше не обращал на барышню внимания.
- Так вот, не благословляет тебя больше отец Иона здесь жить. Соблазн от тебя большой идет – трепа много пустого, смущающего. Да место такое, спаси Господи... Логово Савелия-разбойника! Место ли тебе тут, Павлуша? Из монастыря ушел, к мирским не прибился.
- Ни Богу свечка, ни черту кочерга! – усмехнулся Павел Дмитриевич.
Отец Василий поморщился и перекрестился
- Ну, Паш, не надо лукавого... Да еще здесь.
- Прости, - Павел Дмитриевич тоже перекрестился. – Господи, помилуй нас, грешных.
- А вообще-то ты прав, конечно. Ни то, ни се... Лукавство это перед Богом. Отец игумен долго ждал. Не понимает он тебя, Павлуша. Возвращайся к нам, или в столицу поезжай, отец игумен денег даст... Добивайся, чтобы именье вернули.