Павел замолчал и долго глядел перед собой, словно изучал солнечную полоску на противоположной стене от щели дверного проема. Наталья молча ждала, боясь проронить звук. Но когда молчание что-то уж надолго затянулось, тихо произнесла:
- Так ведь потом все ж ушли вы из монастыря.
- Да, - вздохнул Павел. – Понял, что я не монах. Я к монастырьку своему тихому душой привязался, но к монашеской жизни сердце никогда не лежало. Я потом в сей мысли только укрепился. Тут и новые иноки стали приходить... Многолюдно стало. Так вот, через несколько лет жизни при обители поклонился я в ножки батюшке игумену, попросил отпустить. Он не воспрепятствовал. А куда идти? Вернулся на это место – домишко Савельев цел. Тут у него не то, что сейчас, было, он-то не по-иночески жил. А молодцы его в землянках ютились неподалеку отсюда. Привез сюда отца Василия, он молебен отслужил, освятил... Вот так и живу. А местные, узнав, что изба Савельева вновь не пустует, перепугались. Ненавидели его сильно.
- А не страшно вам здесь?
Павел улыбнулся.
- Нет. Лес этот коварен, да я его вдоль и поперек исходил. Ну а тень Савельева меня не тревожит, слава Богу. Говорю ж, все освящено, вон иконы в красном углу... Да. А теперь батюшка игумен велит в мир возвращаться... или вновь в монахи, да в монахи-то я не пойду. Поглядим. На душе у меня сейчас спокойно-спокойно, отрадно и мирно. А что дальше – как Бог даст.
Наталья сидела, опустив глаза. Потом подняла их на Павла Дмитриевича:
- Простите меня.
Ей захотелось в ответ рассказать свою историю, но слишком много в ней было такого, о чем говорить просто нельзя.
- Не боитесь меня теперь? – полюбопытствовал Павел. – Или же напротив, теперь еще страшнее? Не бойтесь. Поклясться вам могу, что за все время ни одной женщины не обидел... Выздоравливайте только, красавица, отец Василий поможет вам выбраться отсюда, и – Господь вас храни.
- И вас... – эхом отозвалась Наталья...
Да, она больше не боялась его. Напротив, вдруг почувствовала необыкновенное доверие. Сильное обаяние исходило от этого человека, и оно благотворно действовало на душу девушки, в последнее время воспринимавшей все очень обостренно. Теперь Наталья мучалась между желанием рассказать все новому знакомому и в то же время... Если бы это были только ее тайны! Почувствовал ли это Павел Дмитриевич, понял ли, но вопрос его оказался очень созвучен ее состоянию. Он спросил:
- Что гнетет вас? Какая помощь нужна?
- Надя...
- Что?
- Наденька! Моя подруга. Она в беде.
- А что случилось?
- Ах, не спрашивайте! Ее спасать надо... Я не знаю, что с ней сейчас...