- Так вот что значили слова ваши во сне, сударыня!
В глазах Натальи промелькнул испуг. Павел круто развернулся и направился к двери. Девушка смотрела ему вслед, но вдруг метнулась за ним:
- Подождите, Павел Дмитриевич, не уходите так!
Павел обернулся.
- Сударыня, - бросил он ей. - Прошлое мое ужасно, но я никогда не предавал людей в лапы Тайной канцелярии, где сам имел «счастье» побывать. И даже под пытками не оговорил ни себя, ни других. А вы... Думаю, многим, как и мне, вы сначала казались ангелом, а потом...
- Не судите! – теперь глаза Натальи заблестели уже от невольных слез. - И не оскорбляйте меня, ничего не зная. А вы не знаете ничего!.. А ведь он сейчас действительно бредит. Я всегда ему нравилась и... думаю, что духовник его, католик, в чьи планы любовь ко мне его пасомого не входила, пугал, что я - агентка Ушакова. А, может, сам бес шепнул ему сейчас это в ухо! Но я... Я расскажу вам все! А вы – решайте...
Разговор этот шел по-французски, и Наде, невольно вникавшей в его смысл, показалось, что сейчас она потеряет сознание. Слишком много всего случилось за последнее время, а теперь еще и это... Одно утешало немало – ее враги, Фалькенберг и управляющий Карп, обезврежены. Карпа, не сильно, на его счастье, расшибившегося, как раз проносили мимо, и Надя, чтобы отвлечься от странных мыслей о подруге, накинулась на управляющего.
- Что ты делал наверху?!
- Ох, не виноват я, матушка! Херц Яган убить меня грозил... Он нынче увозить вас, что ли, решил, - карета, вон, готова...
- Так ты по веревке в окно ко мне влезть хотел? – Надя провела ладонью по лбу. У нее мучительно болела голова. – Лестницу в чулане поискать не догадались?
- Матушка! Не наказывайте! – завопил Карп. – Немец говорил – не добраться до вас иначе. Добротные двери поставил ваш прадед!
Надя махнула рукой.
- Веру свою продал, - презрительно бросила она, - каяться тебе надо... А наказывать – толку не будет.
- Елисей, - позвал Павел, - Надежду Кирилловну в карету, что там для нее приготовили, и… ждите. Мы сейчас.
- А с этим что делать? – Елисей кивком указал на вновь впавшего в бесчувствие Фалькенберга.
- Эх! И его б в монастырь! Куда ж его еще такого-то... Вот подарочек будет отцу игумену!
- Да, – вспомнила Наталья, – а где мой Сенька? Ищет меня, наверное, по окрестностям... Мы в соседней деревне остановились, у вдовы Матрены, пошлите за Сенькой кого-нибудь...
- Идемте, Наталья Алексеевна! – Павел подал ей руку.
Они поднялись наверх, прошли в уже знакомую Наталье светелку. Вельяминова подошла к окну, взглянула вниз на залитый серебристым сиянием двор, да так и осталась стоять, сложив руки на груди.