- Моя вера – христианская. А вы что делаете?
- Церковь ваша...
- Ни слова о Церкви! В Церкви Православной - Дух Святой, а сказано в Евангелии: Хула на Духа Святаго не простится ни в сем веке, ни в будущем. А вы от Православия отреклись! В вас дух нечистый сидит, злобный, а Господь ждет покаяния вашего...
Все это Митя проговорил на одном дыхании, хотел и еще что-то сказать, да вдруг осекся, случайно встретившись глазами с Семеном. Глаза Шерстова смеялись, ничего, кроме усмешки и, как показалось Мите, какого-то затаенного удовольствия, не выражали они, меж тем как отшельник весь кипел негодованием.
- Верно, - вмешалась вдруг Ксения, - дух злобный!
- Молчи, девица! – закричал на нее Матвей и даже замахнулся. – Не подобает тебе и рта раскрывать, бесстыжая.
- Будто! – Ксения вся дрожала, казалось, и в нее сейчас вселился этот злобный дух. – Хватит, намолчалась. Сколько лет взаперти сидела с одной девкой-прислужницей, теперь, вишь, на мучение идти удумали, меня за собой тянуть – не выйдет. Поумнела я! Жить я хочу, средь людей настоящих, не здесь, не в лесах, не средь волков да праведников полоумных!
Так бы и ударил Матвей Ксению, но на пути встал Митя, мягко перехвативший его руку.
- Не надо, - прошептал Митя, - старый ты уже, дедушка, перестань... Моли Бога, чтоб истину тебе открыл – Он, милосердный, даст вразумление...
Все тише становился Митин голос, потому что чувствовал он, в какую черную пустоту уходят его слова. Нет, не будет этот упрямый старик, одной ногой уж в могиле стоящий, просить вразумления – не к чему это ему, уверенному в своей праведности. И тут Шерстов взял Митю под локоть.
- Не гневайся, отче, - сказал Семен. – Что взять с него? Сам я попробую нечестивца вразумить. Ты вот племяннице моей слово святое скажи, дабы покаялась в своем нечестии.
С этими словами Шерстов вытянул Митю из избенки.
Восток уже преображался с зарей.
- Светает, - пробормотал Семен, глядя вдаль. – День наступает святой и страшный... Чую я, нынче птенцы мои на муку пойдут... Ну а ты, - он развернулся к Мите и стал к нему лицом к лицу, - не жаждешь ли душевного очищения?
- Я обращения твоего жажду, - тихо ответил Митя.
- Добро, - охотно кивнул Семен. – По-твоему, стало быть, мы нечестивцы закоренелые, так? Чего молчишь?
- Так. А и закоренелым путь не закрыт, живы пока...
- Путь – куда?
- К Христу...
- А где он, Христос, в мире сем поганом, куда племяшка моя рвется? Где там святость и праведность?
- В Божьем мире. С теми, кто верует, кто с Ним, со Христом живет... В Церкви Святой...
- В какой Церкви? В той, что антихристу поклонилась, что ли?! В которой искоренили древнее благочестие... волку Никону, а потом Петру-лжецарю в ноги падали? Глаза-то разуй, я ж не в лесу родился, я ж из дворян... Ты-то, небось, нет, а, монах?