секретной хирургической операции по удалению потовых желез из моей верхней губы. Сами видите, джентльмены, насколько я полон решимости избавиться от всего, что хотя бы отдаленно напоминает о человеческом теле.
И вот полюбуйтесь, меня обвиняют в этом! Как будто отстаивание прав нерожденных младенцев свидетельствует prima facie — то сеть в мере, достаточной для установления факта, для допущения факта… вот что мы, юристы, имеем в виду, когда произносим это выражение… вы ведь знаете, перед тем, как попасть в Белый дом, я был юристом, потому мне и известны фразочки вроде этой… свидетельствует prima facie о том, что я будто бы благосклонно отношусь и к самому процессу, посредством которого на свет являются нерожденные младенцы. Обвинять меня, основываясь на нескольких совершенно безобидных словах, в том, что я будто бы склоняю людей к половым сношениям, чтобы они настрогали побольше нерожденных младенцев, способных получить эти пресловутые права — которых еще даже и не существует! Да если бы и существовали, плевать я на них хотел! Заняться мне больше нечем, что ли? Вот он я, перед вами, Президент Соединенных Штатов, я каждый день, день и ночь, триста шестьдесят пять дней и ночей в году, ишачу, изнуряя все фибры моего естества, ради достижения единственной цели — переизбрания на второй срок, — где мне еще взять время, чтобы заботиться о чьих-то там правах? Они хоть понимают, что у меня за работа? Совершенный абсурд! И однако ж, бойскауты, напялив форму, маршируют по улицам национальной столицы да еще и плакаты тащат — нет, вы только взгляните на эти плакаты:
ВОЗВРАЩАЙСЯ В СВОЮ КАЛИФОРНИЮ, РАЗВРАТНИК,
ТАМ ТЕБЕ САМОЕ МЕСТО.
ПРАВЛЕНИЕ ПЕНИСА? НИКОГДА!
ДОЛОЙ — ЛЮБИШЬ КАТАТЬСЯ, ЛЮБИ И КОЛЯСОЧКУ ВОЗИТЬ!
ДУХОВНЫЙ ТРЕНЕР (торжественно, беря потрясенного Президента за руку): Господин Президент, простите их, они не ведают, что говорят их плакаты.
ТРИККИ: Ах, Ваше Преподобие, Ваше Преподобие, уверяю вас, при обычных обстоятельствах я бы на уши встал, чтобы их простить. Я склонен считать себя добрым человеком, человеком, способным найти в себе силы простить и худшего своего врага. Чего уж там, я не только простил Элджера Хисса[7], но и послал ему, когда стал Президентом, неподписанную телеграмму с благодарностью за все, что он для меня сделал. А ведь он был лжесвидетелем! Слушайте, я даже самого Хрущева простил бы, прямо там, на кухне, если бы это принесло мне хоть какую-то политическую выгоду. Да вы посмотрите, чем и занимаюсь прямо сейчас: я работаю над тем, чтобы простить Мао Цзе-Дуна, который по моим же собственным оценкам поработил