— Но ведь есть заведения для матерей-одиночек. Хотя она наверняка туда не захочет.
Клэр тут же поняла, что сказала не то, и ей стало стыдно.
— Как бы это объяснить… Понимаешь, девочка моя, эта Глория в ужасе от перспективы остаться одной. Она умоляет, чтобы мы разрешили ей временно пожить у нас. Неужели ты будешь очень возражать против этого?
— Откровенно говоря, да! — воскликнула Клэр. — Но, как я понимаю, отец не собирается вытолкать ее в шею. А значит, выбора у меня нет.
Конни вздохнула.
— Догадываюсь, каково тебе сейчас. Но у тебя, девочка моя, доброе сердечко, а поэтому как бы ты ее ни презирала, ты не станешь настаивать, чтобы мы ее выгнали. Она так жалка… Поверь мне, не ее вина, что она стала такой. Всему виной обстоятельства.
Конни вздохнула и замолчала.
И Клэр тоже вздохнула. Почему-то ей не хотелось признаваться самой себе, что она испытывает к Глории жалость.
Жалость — странное чувство, и ее бремя подчас тяжелее бремени ненависти и презрения. Если бы Клэр не испытывала симпатии к своей так называемой сестре, она наверняка могла бы предъявить отцу с матерью ультиматум: я или она, тем самым поставив их в очень непростую ситуацию. Возможно, они бы предпочли Глорию, которая сейчас нуждается в них гораздо больше, чем я, не без горечи думала Клэр.
В который раз она внушала себе: будь тверже, непреклонней и не обращай внимания на чувства других, тогда тебе станет легче жить. Многие женщины идут напролом и добиваются своего, без малейшего сожаления устраняя со своей дороги вся и всех, кто мешает в достижении счастья. Была бы она из их породы, и не пришлось бы сейчас оказаться в столь трудной ситуации.
Сказала бы Глории, что мистер Меллорс здесь давно не живет и прогнала бы ее вон. Она вместо этого помогла Глории привести себя в божеский вид…
— А если отец вдруг попросит нас приютить Глорию, ты не станешь возражать? — услышала она словно издалека смущенный голос матери.
Клэр покачал головой.
— У меня нет на это никакого права, ма. Но я не стану притворяться и обещать тебе, что полюблю ее. Я брезгую ею и глубоко ее презираю. Правда, мне ее жаль. Я понимаю, отец испытывает перед ней чувство вины. Я все понимаю, но очень не хочу, чтобы она осталась здесь. А потому не надо уговаривать меня полюбить ее. И своей сестрой я ее никогда не признаю. Если вы с отцом поймете, что чем реже я буду ее видеть, тем лучше для меня, я согласна смириться с ее присутствием в этом доме. Что касается ребенка, к нему я испытываю даже что-то вроде симпатии — ведь я тоже незаконнорожденная.
Конни опустила голову и понурила плечи, и Клэр тут же пожалела о своих словах. Уже не первый раз вымещает она на матери злость. Нет, сейчас она вовсе не хотела обидеть ее, но ведь сказанного не воротишь.