— Днем приехала. Выехала оттуда утренним поездом. Не беспокойся, мама, я съела на вокзале сэндвич.
Конни расцеловала дочь в обе щеки, потом отстранилась от нее на вытянутую руку и сказала:
— Честное слово, еще никогда в жизни не видела тебя такой счастливой!
— Со мной снова все в порядке.
Это было сказано столь уверенным тоном, что Конни поняла — девочка окончательно пришла в себя. Она загорела, даже слегка округлились щечки. И невероятно похорошела. И Конни гордилась за дочку. Честно говоря, она очень переживала, что, побывав в Рагби, Клэр переменится к отцу с матерью. Девочка и так относится к ним настороженно и с холодком отчужденности. Но, похоже, ее опасения были напрасны — Клэр стала мягче, ласковей. Слава, слава Богу.
— Сейчас мы с тобой попьем чаю, ну и ты, наверное, расскажешь мне о Рагби, — сказала Конни.
— А где отец?
— В поле. У него сегодня много…
— Да нет, вот он, — перебила Клэр мать.
Она бросилась ему навстречу и прижалась щекой к его щеке.
— Привет! Как я рада видеть тебя, отец.
Однако у Оливера Меллорса не было времени ни удивляться этому неожиданному проявлению чувств со стороны дочери, ни обращать внимание на то, как она посвежела. Меллорс определенно был чем-то озабочен. Он чмокнул Клэр в щеку и сказал, глядя на Конни:
— Глория сбежала!
— Сбежала! — повторила Конни, округлив в изумлении глаза.
— Да. Мальчонка миссис Портер, Фрэнки, нашел меня в коровнике и отдал эту записку. Оказывается, наша Глория наказала ему передать мне записку только после того, как она сядет в автобус.
— Я не встретила ее на шоссе, — сказала Клэр. — Должно быть, она шла к автобусу полем.
— Вот же натворила дел… — пробормотал Меллорс.
Он отдал записку Конни, достал из кармана табак и стал набивать трубку.
Мать с дочерью с трудом разбирали слова, нацарапанные на бланке счета из прачечной.
«Дорогой папаша. Мне очень жаль, что ты расстроишься, но я такой жизни больше не выдержу. Здесь настоящая глухомань, мне очень скучно. Не могу остаться здесь даже ради Джонни. Бросаю его вам, потому как с дитем меня на работу не возьмут, а оба так его любите. С вами ему лучше будет, чем со мной. Вы сможете сдавать коттедж Тиддлера и тратить вырученные деньги на содержание Джонни. Не ругайте меня, ведь я терпела-терпела, а потом поняла, что сойду с ума, если задержусь здесь еще хотя бы на денек. Папаша, не переживай за меня. Один мой приятель-американец написал, что подыскал мне работу на их базе, так что я не пропаду. Больше вы меня никогда не увидите. Спасибо вам за все заботы. Ж
Глория».
— А я ничуть не удивлена, — сказала Клэр. — Бедная Глория! Нам следовало знать с самого начала, что из нее никогда не получится домохозяйка.