День сидят, два, три. На четвертый баба китаеза говорит на чистом русском языке: так, мол, и так. Мистер Чен попросил вам сказать, что сегодня самоубьется через остановку дыхания, а после братва его вас всяко замочит. А то, что мистер Чен сам себе ласты завяжет, можете не сомневаться.
Мои, конечно впали в ахуй и стали мне звонить. Прилетел на следующий день. Своим велел в комнате остаться. Сел с этим Ченом и бабой его тереть. В ванной.
Чен вместо «здрасте» берет с полки флакон с духами, разбивает, и вены себе на правой руке взрезает. Вот, говорит, Алиоса, через три часа кровью истеку. А если на левой вскрою, то через два. А потом мои люди зайдут и убьют вас. Хотя я мог бы обменять себя, ребенка и жену на деньги, которые вы украли, и вам бы удалось бежать, я не стану этого делать, чтобы не мешать моим людям исполниться своего Дао.
У денег нет пути и нет сущности, Алиоса. Деньги кончаются, а цзюнь-цзы, узнавший Дао воина, не кончится никогда. Ты, говорит, Алиоса, понимаешь это? В чем твое Дао? Ты же благородный человек. Или ты ищешь выгоду вместо того чтобы искать сердце?
— И что же вы, Алексей Михайлович? — Я пытаюсь понять, не слишком ли большие зрачки у неофита.
— И подумал я, Вовка, — цзюнь-цзы я или шмара помойная? И так мне обидно стало, веришь — нет, что отдал я все бабки, отпустил его жену с ребетенком и сказал: косяки моих людей на мне. Их отпусти, а меня мочи прямо здесь.
А он мне отвечает: вижу, Алиоса, скоро ты на путь Дао встанешь. И смотрит вроде как испытующе. Самому на вид лет сто, а глаза молодого парня. Как у тебя вот. Сказал, потом подул на свою руку, кровь кап-кап — и остановилась. В натуре. Выпьем?
— Ага. — Я автоматически подставляю стопку. Нет, на известные мне наркотики не похоже, слишком четко говорит и глаза нормальные. Чем же его там вставили? Гипноз?
— Ну, потом, конечно, еще много чего было, — продолжает Рашпиль. — Монастыри, чай, осознание Дао, ушу, «утренняя роса оставляет след на листе», «лотос распускается в камне», «дракон ебет черепаху». Ну, — Рашпиль перебрал четки, — с драконом, это я, конечно, маху дал. Ты вот, сам-то, пытался хоть раз в жизни осознать свое Дао?
— Что? — Я от неожиданности глотаю табачный дым. — Дао?
— Дао, — мечтательно тянет Рашпиль, потом оборачивается, — это Лао-цзы придумал. Он вроде старшего смотрящего был при Конфуции.
— По-моему, это весьма спорно.
— Тут и спорить нечего. Возьми, к примеру, вот это: «Дао — это то, что движет вещами, путь его загадочен и непостижим». Но при этом смотри какая еботня интересная выходит, Дао — оно как бы везде и во всем, но сказать, что мы видим Дао как нечто отдельное, нельзя. А я так скажу — Дао это есть Понятие. Почему говорили раньше — живет по понятиям, поступает по понятиям. А что это за понятия и откуда они взялись — никто ведь никогда не выяснял. Однако у каждого слоя населения были свои понятия. Свое Дао. Дао мента, Дао вора, Дао вояк, профессоров, врачей, таксистов. И так далее. Но над всем этим — одно большое Дао. Потому что Понятия, — он поднимает палец вверх, — Понятия, они были раньше нас. И был порядок. И сам порядок был по Понятиям. Сечешь, чего дальше вышло?