— Спасибо, Элси, — сказала Трейси.
— Мы потрясены! А бутерброд для Джонатана ты сделала? Трейси, вероятно, может заставить его съесть и бутерброд.
— Ни минуты не сомневаюсь, — засмеялся Кендал. — Счастливо вам оставаться с вашим ребенком. Поехали домой, Лестер. Я умираю от голода.
— Приходите к нам, не забывайте, — помахала им рукой Трейси.
Кендал все еще смеялся, когда трио возвращалось домой. Элси выдала директиву держать Джонатана в тепле в сухом месте, отчего у Мэтта глаза полезли на лоб. Трейси вернулась в ясли и нежно улыбнулась злющему Мэтту.
— Ужин подан, Мэтью Кендал. Хочешь присоединиться ко мне?
— Здесь не хотелось, но присоединюсь, — сказал он, усаживаясь и прислоняясь к стене, — только, пожалуйста, не напоминай мне, что я спал три часа предыдущей ночью, что у меня был тяжелый день и мне нужно принять душ и что я хочу лечь спать пораньше и с тобой, и что…
— Возьми бутерброд. Тебе сразу станет лучше.
— Нет, не возьму. Черт возьми, Трейси, ты не переигрываешь?
— Ради Бога, Мэтт, тебе совсем не нужно оставаться здесь. Джонатану и мне будет хорошо вдвоем без… ой, забудь то, что я сказала, — испугалась Трейси, увидев свирепое выражение его лица.
Они мгновенно прикончили содержимое корзинки, потом Мэтт исчез и вернулся с пустой бутылкой и старомодной детской соской.
— Вот, — сказал он, — посмотри, готов ли ребенок к такой жизни?
Трейси вылила остатки молока в бутылку и сунула ее в рот теленку. Она болтала всякую чепуху, заставляя его пить, и радостно вскрикнула, когда Джонатан начал осторожно сосать. Он высосал всю бутылку и со вздохом облегчения задремал.
— Ты видел, Мэтт? Ты видел?
Мэтт надвинул свой стетсон на лоб и сел, прислонившись к стене. Его ровное дыхание свидетельствовало о том, что он спит. Трейси улыбнулась, подползла к нему и прислонила голову к его плечу. Все было замечательно и очень было похоже на безумие. Вот она сидит, грязная и усталая, в яслях конюшни с маленькой смешной телочкой и смертельно усталым длинноногим ковбоем, которого она любит так сильно, что невозможно описать словами, и чувствует себя самой счастливой женщиной на земле.
Она была дома. Джонатан позволил ей понять многое. Она пережила такое напряжение всех своих чувств, такую решимость победить, что поняла — именно так жил Мэтт каждый день на своем ранчо. Теперь она понимала, что ей делать. Винди был убежден, что Мэтт снимет с себя часть забот, а Трейси поможет ему в этом. И он оказался прав — вместе они все могли преодолеть.
— Спасибо, Джонатан, — пролепетала Трейси, смахивая слезы со щеки.