Хелли вытянула ноги, и тотчас же тело закололо будто тысячами крохотных иголок. Прошло несколько минут, прежде чем она почувствовала себя в состоянии встать, и встала, потягиваясь, желая лишь одного — добраться до постели и хорошенько отдохнуть, чтобы быть готовой к тому, что принесет с собой завтрашний день.
Сквозь щель под дверью кабинета пробивался свет, следовательно, Роджер Шерман был дома. Должно быть, он вернулся, когда она спала.
Теперь она стояла в холле и смотрела на закрытую дверь. Надо просто из вежливости постучаться и сказать: «Добрый вечер. Я приехала».
Он, разумеется, и так знал, что она приехала. Перед домом стояла ее машина, холодильник и кладовая были набиты продуктами. Да и Уэдделл, конечно, ему все рассказал. Но не могла же она уйти спать, не сказав ни слова.
Возможно, что он даже заглянул в гостиную и видел, что Хелли там уснула.
Она постучала в дверь, и ей ответили:
— Войдите.
Он работал. По всему столу были разложены бумаги. Он поднял голову, и его голос прозвучал так же, как тогда по телефону:
— Да?
— Я вам не помешала? — Она не могла сказать ничего глупее. — Впрочем, я вижу, что помешала, извините, но уже полночь, вы всегда работаете так поздно? — Все это прозвучало глупо и неуместно, и вообще, это не ее дело, так что вторая реплика отнюдь не улучшила положение.
— Довольно часто, — ответил он.
Она спросила:
— Не хотите ли кофе?
— Нет, спасибо, — в точности как Уэдделл.
Хелли заметила у него на столе термос с кофе и полупустую чашку и спросила:
— Может быть, пончик? — Она чувствовала, что всякий раз, как только открывала рот, оказывалась во все более идиотском положении. Хорошо, что он над ней не смеется.
Он даже не улыбнулся.
— Будет очень хорошо, если мы сразу договоримся о некоторых вещах, — сказал он.
К чему ему улыбаться? Кто стал бы улыбаться, окажись в подобной ситуации?
Хелли продолжала умоляющим тоном:
— Я понимаю, что вы должны чувствовать по отношению ко мне. Так же, как и все здесь, но…
— Будет лучше, если мы оставим наши чувства при себе.
— Хорошо.
— Дети приезжают завтра?
— Да. Их фамилия Руни. Тим, Тони и Рози. Они вообще-то не мои дети…
— Вы, конечно, объясните им, что они не должны сюда входить?
— Конечно. — Это было самое малое из того, что она могла сделать.
— Вот и все, что мне нужно. — Его голос звучал отрывисто, темно-серые глаза говорили о том, что он ничего не собирается повторять дважды. — Для меня не нужно ни готовить, ни варить кофе. Меня не надо развлекать светской беседой или составлять мне компанию. За те деньги, которые я плачу, я хочу только одного: чтобы меня оставили в покое. Это вам понятно?