Книга регистрации лежала на перегородке рядом с дверью. В домике было натоплено. Внутри он выглядел очень уютным, был декорирован деревом, книгами и чеканкой. На полу лежал ковер, стояли комфортабельные кресла. И повсюду книги. Много книг. Когда Спенсер звонил, справляясь насчет Фаренбрея, ему удалось выяснить, что мать владельца отеля работала в городской библиотеке. Очевидно, ей хотелось привить свою любовь к книгам всем, кто останавливался в ее домиках.
— Смотрите, — сказал Альберт.
Спенсер стал листать записи в регистрационной книге начиная с прошлого лета. Там не было никакой Кристины Ким или Кристины Синклер и, конечно, там не было Альберта Мейплтопа. Тот факт, что не была зарегистрирована Кристина, Спенсера не удивил. Он снова внимательно пробежал глазами все фамилии — и опять ничего.
— Вы удовлетворены? — спросил Альберт.
Спенсеру это не понравилось, и он не стал этого скрывать.
— Да, очень, — ответил он, захлопнув регистрационную книгу. — Но все же скажите мне одну вещь: если вы никогда здесь не были и это все для вас ново, как вы узнали, что можно сразу войти и что не нужен ключ? Как вы узнали, что дом не заперт?
Альберт наконец-то выдал себя: испугался. Правда, только на мгновение, но большего Спенсеру и не нужно было. Стало очевидно, что Альберт врет.
— Знаете, ведь это Вермонт, — проговорил Альберт, как бы легкомысленно рассмеявшись. — Здесь, слава Богу, не Нью-Йорк. Каждый знает, что может войти сюда, ни у кого нет ключей. Люди здесь пока еще доверяют друг другу.
— Это верно, — сказал Спенсер.
— Зачем вы привезли меня сюда, детектив? Определенно не для того, чтобы ознакомиться с регистрационной книгой?
— Будем беседовать здесь или вернемся в полицейское управление? Как вы предпочитаете?
Поскольку Альберт молчал, Спенсер спросил снова:
— Так как же?
— О чем вы хотите говорить? — спросил Альберт. Он стоял, обволакивая своей теплой улыбкой, засунув руку во внутренний карман кожаной куртки. Его черные глаза сияли. А на улице Аристотель, не обращая внимания на холод, пытался прорыть туннель под широким дубом.
— Расскажите мне о Кристине.
— Что о ней рассказать?
В домике было так мило, что Спенсеру хотелось затопить камин, расслабиться в этом глубоком кресле и забыть о погибшей.
— Скажите, — произнес Спенсер, — вы ее любили?
Альберт некоторое время смотрел на него, а затем произнес, причем без тени волнения:
— О чем вы говорите?
— Вот вы спрашивали, о чем мы будем говорить, — сказал Спенсер. — Отвечаю: о вас и о ней. Правда, вам следовало рассказать об этом раньше, еще, когда мы беседовали в прошлый раз.