— Как ты здесь, Конни? — спросил Спенсер, садясь напротив. Они были разделены стеклянной перегородкой, но видеть и слышать друг друга могли без телефона.
— Прекрасно, как видишь. А ты изменился.
Спенсер прошелся рукой по волосам и уточнил:
— Ты имеешь в виду мои волосы? Да, я их теперь коротко не подстригаю.
— Да, вот так вот. Но теперь ты зато не выглядишь таким крутым, как прежде, но все равно очень симпатичный.
— Шутишь, конечно, — улыбнулся Спенсер.
— Нет, правда. Ты выглядишь отлично.
Но Спенсер проехал три сотни миль не для того, чтобы вести подобные разговоры.
— Тебя навещают? — спросил он.
— Конечно. Все время ездят родители. Брат приезжает, примерно пять раз в год, что очень много для него, так как он живет в Лос-Анджелесе, поэтому сам понимаешь. — Она сделала паузу. — Но ты ведь не о них спрашиваешь. Правда?
Спенсер кивнул.
— Мой адвокат приезжает тоже. Не так часто. Если бы были другие обстоятельства и можно было подать апелляцию, тогда бы я виделась с ним много чаще. Теперь же апеллировать не о чем, и поэтому одним визитером у меня меньше. — Она снова сделала паузу. — А это здорово, что ты приехал.
Он махнул рукой и повинился:
— Ничего здорового нет в том, что я так долго не приезжал.
— Но почему ты должен был приезжать? — сказала Конни мягко. — Например, окружной прокурор и его помощники, они же не приезжают.
— Конечно, они не приезжают. Но они… — Спенсер запнулся. Что — они? Они не просыпаются среди ночи в поту?
— Что-то не дает спать, детектив?
— Спенсер. Зови меня Спенсер.
— Хорошо, Спенсер, — сказала Конни. — Зачем ты приехал?
— Я приехал… — Он посмотрел на серую поверхность барьера, разделяющего их. — Хм, ты знаешь, я в последнее время много о тебе думал.
— Думал? — Она улыбнулась. — Хорошо или плохо?
— Не в этом дело. Я вспоминал тебя, какой ты была в Дартмуте. Кстати, ты встречаешься со своими старыми друзьями?
— Ты знаешь, я как раз собиралась задать тебе тот же самый вопрос. Ты с тех пор хоть раз встречался с моими старыми друзьями?
— Нет, не встречался. После суда я даже ни разу не был в Нью-Хэмпшире.
Конни замолчала, видимо не находя нужных слов, чувствовалось, что она хочет что-то сказать, но не может.
Спенсеру хотелось ей помочь, но он тоже не мог найти нужных слов. Годы работы приучили его вести допросы, к диалогам он привычен не был. Годы же сделали его осторожным и замкнутым.
Ему показалось, что они сидели так очень долго, и все это время Спенсер боролся с собой. Наконец он посмотрел на нее и тихо произнес:
— Ты ведь этого не делала? Верно, Констанция?
— Нет, — проронила она, и ее голос осекся. Спенсер кивнул. По какой-то причине он сейчас поверил ей — сразу и безоговорочно.