[10], Эццелино да Романо[11] и Лоренцо Медичи[12]. И, может быть, в конце концов придут к тому выводу, что в долгой и сложной истории человечества одинаково необходимы добрые и злые, разрушители и созидатели».
Рискуя переборщить по части цитат, все-таки приведу еще одну весьма любопытную и, на мой взгляд, меткую мысль, которую выразил тот же Пьетро Куарони. Он ссылается «на одного старого русского коммуниста-гуманиста», который заметил: «Трагедия России состоит в следующем: Николай Второй был мужественным человеком, одушевленным лучшими намерениями; всю жизнь он искал человека, способного быть хорошим председателем Совета Министров. Если бы он заметил, что нашелся один такой совершенный человек в той социальной группе, где не принято было искать министров, Сталин, возможно, был бы сегодня его светлостью князем Иосифом Джугашвили, кавалером ордена Андрея Первозванного и многих других орденов. Николай Второй, возможно, оставался на троне, и, может быть, люди в России были бы намного более счастливы»
Можно, конечно, расценить данное высказывание как дикую фантазию и недопустимый перехлест. Однако поразмыслить над ним все-таки можно. Хотя, как принято в таких случаях говорить, история не знает сослагательного наклонения.
Цель данной работы предопределяет ее направление, выбор сюжетов, характер используемых материалов, словом, все то, что должно составлять содержание жизни и деятельности Сталина как политической фигуры. Естественно, его политическая биография неотделима от его биографии как личности, его судьба как фигуры исторического масштаба органически переплетена с его личной судьбой. Одной из трудных задач всегда была и остается задача найти всегда существующую, но довольно сложную и отнюдь не прямолинейную, а порой и весьма контрастную связь между особенностями исторической личности и той ролью, которую она сыграла в истории. Внутренняя органическая связь между личными чертами Сталина, особенностями его психологического склада, свойствами характера, жизненным опытом и той политикой, которую он проводил, прослеживается достаточно четко. И на первый взгляд, именно на первый, кажется, что все в этой взаимосвязи ясно, как божий день: одно логически вытекает из другого и объясняется им. Но применительно к личностям столь масштабного плана, каким был Сталин, данная схема взаимосвязи мне представляется чрезвычайно примитивной и мало что объясняющей. По крайней мере, она способна больше запутать картину, нежели ее прояснить.
Действительно, возникает чувство, подобное оторопи, когда начинаешь сопоставлять чисто личные качества и особенности Сталина как просто человека с его исторической ролью. В обычном, чисто человеческом плане, он скорее предстает в весьма скромном виде: ничем, что могло произвести большое, а тем более магнетическое впечатление, он не обладал. Как личность, как просто человек, он несопоставим с тем Сталиным, который вошел в историю. Налицо своеобразная диспропорция между личностью и ролью, которую сыграла эта личность на арене истории. Как личность Сталин довольно зауряден, не наделен демоническими чертами, которыми как бы дышит его политика. Но чем более заурядным с точки зрения возвышенных исторических критериев предстает сама личность Сталина, тем более впечатляющей предстает перед исследователями его политическая деятельность. Какие-то потрясающие внутренние противоречия и диспропорции!