Не прошло и 30–40 минут нашей беседы, как вдруг, неожиданно, в комнату ворвался крайне взволнованный и возбужденный Бухарин и не сказал, а как-то выкрикнул, что из Горок позвонила Мария Ильинична и сказала: «Только что, в 6 часов 50 минут, скончался Ленин».
Это было так неожиданно. Мы были потрясены. Наступило минутное замешательство и молчание.
Мы все мгновенно оделись, на аэросанях поехали в Горки»[1162].
А вот воспоминание Зиновьева: «Мы сидели на совещании «сеньорен-конвента» съезда Советов в Большом театре наверху в небольшом (кажется, «Бетховенском») зале. Позади нас стоял телефон (кажется, автомат-вертушка, установленная на время съезда. Зал был битком набит. Позвонила Мария Ильинична и взволнованно попросила Сталина или меня. Мы сидели рядом. Сталин подошел. Она передала ему роковое известие. Он тотчас же передал его мне. Здесь провал в памяти. Не помню, что ощущал. Постояли оба сраженные. Потом решили пока собранию ничего не объявлять. Помню, позвонили в Горки, что мы сейчас туда выезжаем. Затем пошли ко мне домой в Кремль»[1163].
Вне всяких сомнений, воспоминания Зиновьева заслуживают полного доверия, тем более что они воспроизведены в его статье, написанной в январские дни 1924 года во время траурных мероприятий в связи со смертью Ленина. К тому же, они подтверждаются и рядом других заслуживающих внимания источников. Что касается воспоминаний А. Микояна в связи с данным эпизодом, то они, по всей вероятности, не во всем точны. Так, он пишет, что весть о кончине Ленина сообщил Н. Бухарин. Между тем по другим источникам (и они вполне достоверны) Н. Бухарин в это время был в Горках и сам присутствовал при кончине Ленина.
И в качестве последнего аккорда этой противоречивой, отчасти даже трагической, баллады об отношении Сталина к умершему Ленину, приведу воспоминания В. Бонч-Бруевича «Смерть и похороны Владимира Ильича», опубликованные в журнале «Красная новь» в 1925 году.
Описывая приезд членов высшего партийного руководства в Горки, он писал: «По лестнице, не спеша и словно замедляя шаги, поднимались вожди старой гвардии большевиков, только что прибывшие на автосанях.
Душевная, тихая, без слов, встреча с Н.К. (Крупской — Н.К.)…
Вот впереди всех Сталин. Подаваясь то левым, то правым плечом вперед, круто поворачивая при каждом шаге корпус тела, он идет грузно, тяжело, решительно, держа правую руку за бортом своей полувоенной куртки… Лицо его бледно, сурово, сосредоточенно.
…«Да, да, вот оно что… вот оно что…», — первым проронил слова Сталин… И стал обходить Владимира Ильича размеренным шагом, все так же поворачивая то левое, то правое плечо, словно не веря, что смерть совершила свою неумолимую работу и как бы желая убедиться, что эта роковая работа непоправима, неизменна».