Мысли о неосуществленной покупке камеры немного угнетали. Однако до весны еще оставалась прорва времени. И не исключено, что утром под новогодней елкой меня будет ждать впечатляющая компенсация за моральный ущерб. Еще бы ноут с Интернетом завести…
Была небольшая, но пушистая елка. Ее приволокла соседка в качестве презента. Несмотря на четкий фингал под глазом, она интенсивно светилась от радости. Причина которой крылась в приобретении новой стиральной машины.
Елка сначала не пахла ничем, кроме мороза. Потом – хвоей, а потом запах хвои сменился на знакомое амбре соседского некастрированного кота. Мыть дерево не имело смысла. До праздника оставалось всего ничего, а потом выкину вонючку на улицу. Рядом с ароматной елкой пыжился наглый самовар.
Были два салатика, посыпанные крошевом яичного желтка. Мясная нарезка на тарелках. Была тарелка с яркими икорными бутербродами. Стыдливо прикрытая нарядной салфеткой. На которой ангел дудел в дудку. Была я, наряженная, накрашенная и впервые за долгое время постриженная в парикмахерской.
Коловорота пока не было.
Зашла Люба, чтоб обменяться подарками. Я ей полотенце для мужа и набор шампуней для нее самой. Она мне – кувшин для морса. По бокалу шампанского выпили. Она заспешила домой выслушивать поздравление президента. Чтоб совместно с мужем хоть раз высказать главе государства все, что накопилось.
Потом я смотрела в окно, прижав нос к стеклу. Тщетно надеясь на приезд Николая.
Потом был салют. Богатенькие буратины, нажившиеся на вырубке леса, соревновались друг перед другом в щедрости. Как только переставал салютовать один, эстафету подхватывал следующий. Только головой верти, чтоб не пропустить цветастое зрелище.
Никаких знакомых машин перед домом не наблюдалось. Вместо них колобродила редкая толпа несчастливцев, у которых окна выходили на другую от праздника сторону. Толпа орала «Ура!» и гоготала, взрывая дешевые петарды. Кто-то напоследок от избытка чувств стрельнул из газового пистолета. После чего одна часть празднующих испарилась, а оставшиеся долго гоняли виновника по сугробам.
Потом было утро нового года.
Была я. Спящая в нарядном платье под ватным одеялом.
Утром была больная от шампанского голова. Зря я всю бутылку приговорила.
Были заветренные шарики икры на расплывшемся масле. Которые приходилось отколупывать от бумажной салфетки.
Расстроенная, разозленная, испуганная отсутствием каких-либо известий, я обрядилась в теплую одежду и мрачно направилась прогуляться по обезлюдевшему утреннему городу. Пронзительный ветер небрежно трепал оборванные бумажные гирлянды на затрапезного вида городской елке. Вот жмоты. Леса вокруг необъятные, а они вместо пушистой красавицы метлу дворницкую поставили. Как лес вагонами тырить, так первые в очереди, а тут явно пожадничали.